Молитвами праведников сохранялась до времени от гнева Божия Русская земля. По-разному подвизались угодники Божии: кто в храме, кто в общежительном монастыре, кто в миру, кто и в затворе проходил свое поприще. Василию Федотовичу Надежину Бог судил быть основателем иноческого скита в глухой чаще леса, в Чикойских горах, почти у самой границы с Монголией.
Несмотря на некоторые странные обстоятельства его жизни предшествовавшие подвигу пустынножительства, он стяжал себе не только уважение знавших его почтенных граждан и высоких особ, но и приверженность жителей округи, зараженных расколом задолго до его появления.
Василий, в иночестве Варлаам, родился в 1774 году в семье Федота и Анастасии (Яковлевой) Надежиных, в селе Маресиве, что на Рудке Лукьяновского уезда Нижегородской губернии. Происхождения они были самого простого - из крепостных крестьян Петра Ивановича Воронцова. Подробностей детских лет и более позднего периода жизни подвижника предание не сохранило. Известно только, что ко времени он женился на Дарье Алексеевой, тоже из крепостных Воронцовых. Своих детей у них не было, и они принимали на воспитание сирот, согревая их теплом семейного очага. Грамоте Василий Федотович выучился сам. Впоследствии он писал рапорты церковными литерами, полууставом, а свое имя всегда писал по церковному.
Семейная жизнь Василия Федотовича длилась недолго. Однажды он исчез, скрылся неведомо куда, так что и все поиски его ни к чему не привели. Впрочем, господа Воронцовы отнеслись к этому обстоятельству без особенной тревоги; скоро и домашние успокоились, предоставив судьбу Василия Божьему Промыслу.
В 1811 году Василий Федотович объявился богомольцем в Киево-Печерской Лавре, но отсутствие у него паспорта привело к тому, что он как бродяга был осужден к ссылке в Сибирь. Позже, будучи игуменом, вспоминая молодые годы, часто называл он себя бродягой.
Безропотно покорился Василий Федотович своей судьбе. Как ни желанно было ему остаться в Киеве, но предстоял долгий путь в Сибирь. По прибытии в Иркутск он первым делом направился в Вознесенскую обитель, к мощам святителя Иннокентия. В Иркутске он пробыл недолго и уже через месяц продолжил путь за Байкал, в село Малокударинское Урлукской волости, куда был приписан на поселение.
На месте своего водворения будущий подвижник, как и в Иркутске, обнаружил все то же стремление к благочестивой жизни и удалению от мирских соблазнов. И здесь он старался приютиться под сенью храмов, чтобы беспрепятственно предаваться молитве и работать Богу. С этой целью он нанимался трапезником (сторожем) в Урлукскую Богородице-Казанскую церковь, потом в Верхнекудринскую Покровс-кую, затем в Троицкий собор города Троицкосавска, и, наконец, в Воскресенскую церковь Кяхтинской торговой слободы. Всюду он исполнял свои обязанности старательно и добросовестно, так что положительно был отмечен кяхтинскими гражданами. В Кяхте Господь послал ему духовником известного на всю слободу священника отца Аетия Разсохина, который и благословил Василия оставить мир ради трудов во славу Божию на поприще пустынножительства.
Чикойские горы, где решил подвизаться Василий Федотович, своими высокими хребтами напоминают высоты Афонские, правда, в ту пору это сходство было лишь внешним. Со дней Адама ни одна тварь в тех местах не слышала славословий Триипостасному Богу, но после того, как поселился здесь безвестный пустынник, глухие чащи огласились несмолкаемой песней Ему.
Выбрав местом своего будущего подвига глухой уголок дремучей тайги на Урлукском хребте Чикойских гор, в семи верстах от поселка Урлук и в трех от Галдановки, Василий Федотович прежде всего водрузил там большой деревянный крест и в полутора саженях от него срубил себе келью. Здесь начался его тернистый путь ко спасению, полный молитвенных трудов, телесных утеснений, смиренного богомыслия.
Много претерпел на этом пути Василий Федотович, немало потребовалось ему сил душевных и телесных, чтобы со смирением выносить все тяготы уединенной жизни. Голод и жажду, зной и стужу, помыслы и прилоги воздвигал враг спасения рода христианского на его пути. Не раз приступал он к нему, пытаясь пугать его привидениями, подсылая к нему разбойников, а то и в образе знакомого или какого благожелателя пытался соблазнить его напоминаниями о прежней жизни, о родных, но все это препобеждал отшельник силой молитвы и благодати Божией.
Около пяти лет прожил он в полной безвестности. Лишь изредка навещал близлежащие Галдановку и Урлук для приобщения святых Христовых Таин. Обыкновенно он останавливавлся в доме местного диакона либо в домах двух благочестивых граждан: Макарова и Лужникова. Придет, бывало, стараясь остаться незамеченным, поговеет, причастится и опять возвращаете в свою пустынь. Но скоро молва о нем стала распространяться по окрестным весям, и потянулись к нему люди, в надежде услышать от пустынника назидательное слово.
По прошествии нескольких лет отшельнической жизни Бог наградил Василия Федотовича даром слова, и настолько проникновенным было оно, что никто из приходящих не уходил от него неутешенным, а кое-кто оставался, чтобы не покидать его более. Так возникла община, в которую кроме жителей окрестных поселений стали приезжать и из Кяхты, причем, бывали здесь люди всех сословий, в том числе и богатые именитые граждане. Через короткое время, а именно в 1826 году, усердием кяхтских граждан в пустыне была воздвигнута часовня во имя святого Пророка и Предтечи Иоанна. По сторонам от часовни стояло тогда девять келий (по числу насельников) - пять с одно стороны и четыре с другой. Священника в пустыни не было, и поэтому Василий Федотович, как самый грамотный, читал для братии ежедневное правило, Псалтирь, акафисты.
Вскоре мирная жизнь пустыни была нарушена. Василий Федотович Надежин, несмотря на вынесенное ему наказание - ссылку в Сибирь, по-прежнему числился в розыске, и теперь полиция без труда смогла его обнаружить. Арестовывать его приехал сам исправник. После тщательного обыска в скиту Василия Федотовича увезли в острог.
Словно гром среди ясного неба была эта новость для всех его почитателей. Кяхтинское купечество помнило его беспорочную службу трапезником; известно было, что и в Чикойских горах скрывался от мира исключительно с целью спасения своей души, и граждане Кяхты решили ходатайствовать за Василия Федотовича перед мировым судьей. По их хлопотам дело его было перенесено на рассмотрение епархиального начальства.
Надежин был вытребован в Иркутскую духовную консисторию, и преосвященный Михаил II (Бурдуков) сам испытал нравственные качества и убеждения пустынножителя. Архиерей не нашел ничего предосудительного ни в образе мыслей Василия Федотовича, ни в его поведении. Наоборот. Труды подвижника на ниве Христовой были как бы предуказаны свыше.
Пределы Чикойских гор и далее в основном населяли буряты-язычники, а православные Урлукской волости жили вместе с раскольниками поповской и беспоповской сект. В такой ситуации очень остро ощущалась потребность в миссионерах. Этим-то и был озабочен преосвященный Михаил. Отличавшийся высокой образованностью и апостольской ревностью, он уже не раз обращался в Священный Синод с просьбами о миссионерской помощи, однако имеющиеся кандидаты все еще не были испытаны Синодом в своих способностях и благонадежности. И когда владыка узнал о ревности Василия Федотовича на избранном поприще, он не только не воспротивился его самочинию, но оказал покровительство.
Убедившись в благонадежности Василия Федотовича, архиепископ Михаил предложил ему принять «зрак равноангельский» - продолжить служение Христу в монашеском чине. Установленным порядком Василий Федотович подал владыке собственноручно написанное прошение, и тот предписал настоятелю Троицкого Селенгинского монастыря, иеромонаху Израилю, постричь в монашество пустынножителя. 5 октября 1828 года, по отправлении в скиту всенощного бдения, во время чтения часов, основатель скита был пострижен в монахи с наречением ему имени Варлаам, а скит по воле владыки приписали к Троице-Селенгинскому монастырю. Так спешит Господь устроить доброе произволение желающихся спастись.
Еще до пострижения Василия Федотовича, отпуская его из Иркутска, владыка Михаил предпринял меры «к устроению скита на твердом основании. Им было отправлено в Святой Синод прошение, в котором он писал о нуждах Забайкальской миссии, радеющей об обращении бурят и монголов в православную веру и противостоящей проповеди раскольников.
Терпение «смиренного Михаила» было вознаграждено через шесть лет. Высочайшим рескриптом в Иркутской епархии было образовано несколько новых бесприходских миссионерств, с выделением на их содержание средств из казны. В этом указе была поименована и Чикойская пустынь.
Жизнь в Чикойской пустыни не замирала в ожидании админист-ративного решения. Отшельники продолжали труды во славу Божию. В часовне, для которой уже и колокола были пожертвованы кяхтинцами, как и раньше читались каноны, акафисты, правила. Не хватало только одного: здесь по-прежнему не было священника.
Так продолжалось до весны 1830 года. В марте владыка Михаил затребовал к себе в Иркутск монаха Варлаама, для посвящения его в священнический сан, и 22 марта Варлаам был посвящен в иподиакона и в стихарь. Через два дня в Иркутском кафедральном соборе он был рукоположен во иеродиакона, а 25 марта, в день Благовещения Пресвятой Богородицы, во иеромонаха.
Новопоставленному иеромонаху помимо обычного служения в Чикойской обители было поручено заботиться об обращении иноверных и о возвращении заблудших - раскольников.
В скиту в то время не было храма и отцу Варлааму еще предстояло заняться его постройкой, а пока церковь была устроена в часовне. Ее освящение было совершено при преосвященном Иринее в 1831 году.
Отец Варлаам ревностно поддерживал в скиту чин богослужения по уставу Церкви. Немного позже, когда ему в помощь был прислан иеромонах Аркадий, появилась возможность посещать ближайшие к пустыни жилища для исправления треб, и то усердие, с каким он крестил детей, напутствовал умирающих, та горячая вера, с которой он служил Богу и людям, невольно располагали к нему сердца даже закосневших в расколе. Этим он заслужил особенное расположение епархиального начальства. Архиепископ Ириней радовался успехам трудов отца Варлаама и, выражая ему свою архипастырскую благодарность, писал: «Благодаря Бога, споспешествующего в делах ваших, сердечно радуюсь умягчению сердец закоренелых доселе в ожесточении старообрядцев, что они не только начали вас слушать, но и крещением детей своих утешили уже вас, усердных сеятелей, тем, что посеянное пало не на камени и не при пути, но на доброй земле. Господь, положивый благому намерению благое начало, впредняя да поможет вам собирать расточенных овец во едино стадо Единого Небесного Царя».
Щедро расточая духовные дары, которыми награжден был от Господа отец Варлаам, обращал к вере людей разных наций, различных званий. Были среди обращенных и сосланные в Сибирь образованные неверы, были и язычники, а также мусульмане и иудеи. Часто обращения в православную веру сопровождались явленными чудесами над крещаемыми. Предание хранит память об одном из таких эпизодов.
В одном из ближайших к пустыни улусов жила шестидесяти- двухлетняя бурятка Кубун Шебохина, несколько лет считавшаяся сумасшедшей. Прослышав о пустыни, о крещении многих бурят, она, в тайне от мужа и детей, бежала туда, но по дороге была поймана. Несмотря на неудачу, в январе 1831 года она предприняла другую попытку. Босая и полураздетая, в жестокий мороз, вновь бежала Кубун из улуса и снова была поймана. Но на этот раз крестьяне, узнав о ее желании идти в Чикойкий скит, сами привели ее к отцу Варлааму. Здесь она открыла ему желание стать христианкой. Отец Варлаам не стал спешить, но испытал ее и после недолгого оглашения крестил с именем Анастасия. Тотчас по крещении пришла она в полный разум и совершенно здоровой вернулась в свой улус.
Не без скорбей пришлось отцу Варлааму проходить свое попприще на ниве миссионерства. С отбытием преосвященного Иринея с Иркутской кафедры в консисторию посыпались жалобы на «вмешательство» его в дела приходских священников. Дело дошло до разбирательства в консистории, где стали выяснять, откуда отец Варлаам получает святое миро, употребляемое при крещении, и по какому праву обращает в православие раскольников. Дело ограничилось его объяснением, что миро он получил у благочинного монастырей, а крестит и обращает в православие инородцев и раскольников по благословению архипастырей: преосвященных Михаила и Иринея. Тем не менее духовной консисторией было принято решение впредь без предварительного разрешения епархиального архиерея запретить ему совершение таинства крещения, а требы исполнять только по приглашению приходского священства.
На этом гонения на отца Варлаама не закончились. В феврале 1834 года в скит из Троице-Селенгинского монастыря прибыл с проверкой игумен Израиль. Один Господь ведает в силу каких причин, но только помрачился умом игумен и образовал что-то вроде секты. Дошло даже до кощунства. Соблазн этот наделал много хлопот епархиальному начальству. Началось следствие, и были предприняты решительные меры к пресечению пагубных последствий этой проверки. Сам отец Варлаам достаточна пережил унижений и оскорблений со стороны игумена Израиля, но с истинным смирением почитал все поношения за награду. Впоследствии эти притеснения обернулись ко благу как обители, так и ему самому.
После того как игумен Израиль нарушил в скиту порядок и церковные уставы, новый Иркутский преосвященный Мелетий обратился в Священный Синод с предложением об изменении статуса скита. Скандал с игуменом оказался кстати, и вскоре на доклад обер-прокурора его императорскому величеству была наложена резолюция: «...причислить скит, учрежденный в Верхне-удинском округе в Чикойских горах, к разряду заштатных монастырей». В соответствии с этим положением основатель скита отец Варлаам был признан в звании строителя. Звание это как нельзя лучше определяло вид деятельности, на которой в то время особенно сосредоточился отец Варлаам.
Как только инцидент с игуменом Израилем исчерпал себя и в Чикойском теперь уже монастыре был восстановлен надлежащий порядок (возобновлено ежедневное служение, распечатаны Царские врата), отец Варлаам занялся перестройкой единственного в обители храма. Средства на это были пожертвованы купцом первой гильдии Ф. М. Немчиновым. После ремонта и обновления храм был заново освящен во славу Божией Матери и Ее иконы «Споручница грешных». Кроме того, отцу Варлааму было поручено приступить к сооружению нового соборного храма.
Период бурного строительства монастырь пережил во времена столования на Иркутской кафедре преосвященного Нила. Новый Иркутский владыка с особой заботой отнесся к Чикойской обители, которую часто посещал. В первый же свой приезд он возвел отца Варлаама в сан игумена.
Справедливо будет сказать, что обитель была любимым детищем владыки. Поручив отцу Варлааму строительство нового храма, преосвященный Нил сам помогал ему в планировке и организации строительных работ, вникал во все мелочи. Он же исходатайствовал в Священном Синоде для монастыря три тысячи рублей. Помимо казенных денег монастырю были сделаны пожертвования и от частных лиц.
В одном из номеров «Московских ведомостей» была опубликована заметка о создании в Чикойских горах иноческого скита с призывом о пожертвованиях на святую обитель. Очень многие откликнулись на просьбу о помощи. Городские общества и частные лица, простолюдины и августейшие особы жертвовали деньгами и вещами - кто чем мог. Из двора его императорского величества обители была поднесена икона Спасителя, переданная через статс-секретаря от государыни императрицы Александры Федоровны. Без сомнения, не была забыта Чикойская обитель и кяхтинскими гражданами. Некто Павел Федченко пожертвовал серебряную позлащенную ризу на икону Божией Матери. Стараниями кяхтинского богача Николая Матвеевича Игумнова в каменном этаже соборного храма был сооружен придел во имя апостола и евангелиста Матфея. Благодетели монастыря жертвовали в его пользу не только деньги и предметы церковного обихода, но и земли, сооружения для обеспечения пропитания братии. Так, крестьянин Купалейской волости Авраамий Осколков пожертвовал двуставную мукомольную мельницу с двумя амбарами. Щедро и обильно благотворительствовал обители купец первой гильдии Иван Андреевич Пахолков. Его усердием в монастыре были построены ограда, дорожные лестницы, тротуары - для жизни монастыря, расположенного на вершине крутой горы, деталь не маловажная. Он же позаботился о строительстве скотных дворов, амбаров, кухни, новых келий (старые по причине ветхости и «неблаголепности» по распоряжению владыки были снесены). Своей супруге Анне Андреевне перед смертью он завещал вложить в Московскую сохранную казну пятьдесят тысяч рублей ассигнациями с тем, чтобы проценты с этой суммы ежегодно выдавались в пользу Чикойского монастыря, в котором он завещал похоронить себя.
В 1841 году соборный храм был уже вполне готов к освящению. Вот как об этом писал владыке Нилу сам игумен Варлаам: «Божией милостью и вашими архипастырскими молитвами и пособием доброхотных дателей, внутри святого храма святого Пророка и Предтечи Господня Иоанна два придела, Скорбящей Божией Матери и святителя Христова Иннокентия, пришли уже в совершенное исполнение. Иконостасы поставлены, иконы по местам, престолы, жертвенники и облачения в готовности...» Все ждали прибытия архиепископа Нила на освящение храма, но он не смог быть и позже писал о. Варлааму: «Благодарю Господа, что помог Он вам совершить освящение храма. Молю, да святится имя Его выну в обители Чикойской». Еще через год отцу Варлааму вновь было разрешено самостоятельно освятить другой придел во имя святого евангелиста Матфея.
Заботился игумен Варлаам и о хлебе насущном для братии. В духовной консистории хлопотал он об отводе скиту хлебопахотной и сенокосной земель, а когда обратился к урлукским крестьянам с просьбой об уступке земли, те согласились дать монастырю восемьдесят шесть десятин. Впоследствии правительство выделило монастырю шестьдесят пять десятин земли.
За делами хозяйственными не ослабевал подвижник Варлаам и в проповеди на ниве Христовой. Бывая с требами в домах старо-обрядцев, отец Варлаам завоевал у них большой авторитет, что послужило делу открытия единоверческих храмов. Преосвященный Нил со дня восшествия на Иркутскую кафедру был преисполнен особого рвения в обращении раскольников и просвещении инородцев.
Успешная миссионерская деятельность отца Варлаама радовала его безмерно. «Попечение твое, о единоверческой (Архангельской) церкви, - писал он игумену Варлааму, - радует меня. Подвизайся, добрый старец, помня, что обративый грешника спасет душу свою и покрыет множество грехов. Посети ради Бога раскольнические селения, один ли или с отцом Симеоном (единоверческим священником Архангельской церкви). Уповаю, что слово ваше обрящет благую землю и принесет заблуждающимся плод спасения».
Одним из безусловных признаков доверия старообрядцев к отцу Варлааму было то, что они без тени колебания отправляли своих детей в организованное в Чикойском монастыре училище. Отец Варлаам сам обучал их грамоте и чтению молитв. Трудно было и представить более действенное средство для воспитания детей раскольников в духе подлинной веры.
Когда ушли в прошлое наветы на отца Варлаама, что он, просвещая заблудших, занимается «не своим» делом, он отправился с паломнической поездкой по реке Чикой, по берегам которой во множестве располагались селения раскольников. Поездка эта оказалась весьма успешной. Помимо Архангельской церкви вскоре началось сооружение и Нижненарымской, также на условиях единоверия. «Оттаивание» непримиримых раскольников происходило постепенно, но против главного аргумента - невозможности спасения без Таинств - им было трудно устоять. Они начали соглашаться с необходимостью принять законного священника для отправления богослужения по старопечатным книгам.
Воодушевленный успехом проповеди отца Варлаама, преосвящен-ный Нил исходатайствовал в Священном Синоде средства на строительство единоверческой Нижненарымской церкви. Архиепископ Вологодский Иринарх уступил для храма древний антиминс, освященный еще в 1544 году. Для нужд церкви были высланы старопечатные книги: требник, служебник, Постная триодь, которые в извещении об отправке преосвященный Нил назвал подлинным сокровищем и просил игумена Варлаама порадовать прихожан и священника этим приобретением. Искреннюю заботу о храме проявил сам святитель Филарет, митрополит Московский. Глубоко сочувствуя пресечению раскола на Чикое, он в 1842 году прислал для Нижненарымской Покровской церкви древние священные сосуды.
Закрепляя успех проповеди единоверия, отец Варлаам обратил свой взор и на соседние волости. Здесь он оказался не одиноким миссионером, а сотруженником архимандриту Даниилу. Вместе они проповедовали в Куналейской, Тарбагатайской и Мухоршибирской волостях. Всюду, во всех селениях, где только успели побывать миссионеры, обнаруживалось отрадное движение к единоверию. Так, например, в Куналеи и Куйтуне упорство раскольников дало трещину. Жители поселков как бы разделились на три партии. Одни соглашались принять священника при условии, что он не будет зависим от епархиального начальства, другие соглашались принять единоверие, а третьи упорствовали.
Труды миссионеров увенчались успехом - миссия успела учредить два единоверческих прихода: в селе Бичуре Куналейской волости - с церковью Успения Божией Матери, и в селе Тарбагатае - в честь святителя Николая. Священником в Тарбагатайскую церковь был назначен отец Василий Знаменский. Его служение в Николаевской единоверческой церкви привлекало богомольцев из соседних селений. Часто жители соседних Хараузского и Хонхолойского селений просили его послужить у них в местных часовнях.
Всего за время миссионерских трудов отцом Варлаамом было обращено до пяти тысяч душ и устроено несколько единоверческих церквей. Во многом этому способствовала его личная подвижническая жизнь, простота его убеждений. В 1845 году Святейшим Синодом он был представлен к награждению золотым наперсным крестом.
В том же 1845 году старец Варлаам почувствовал в себе крайний упадок сил, но продолжал трудиться. В январе следующего года он еще успел совершить поездку по селениям Урлукской волости, но это скорее походило на прощание с паствой собранных им воедино под управление Господне. В обитель из поездки он вернулся больным. 23 января, на семьдесят первом году жизни, напутствованный святыми Таинами, предал он дух свой в руце Божии на глазах у чикойской братии. По отпевании его тело было погребено против алтарного окна с южной стороны придела Божией Матери. Над могилой впоследствии был сделан кирпичный памятник с чугунной плитой.
По смерти преподобного Варлаама почитатели его памяти стали по крупицам собирать свидетельства о его земной жизни. Многое из открывшегося им было до времени сокрыто и только теперь явилось миру. Так, из писем матушки Елпидифоры, игумении Казанского монастыря в Касимове Рязанской губернии, стало известно, что еще в пору странствий по святыням России будущий пустынник Чикойский встречался с преподобным Серафимом Саровским. В письме отцу Варлааму от 15 января 1830 года она писала: «...имела счастие видеть уже и не в первый отца Серафима... вам посылает свои благословения».
В высшей степени назидательны отношения между подвижниками святой Православной Церкви! Ведая и соблюдая сокровенное от премудрых и разумных, они, сподобляясь плодов Святого Духа, в простоте младенческой веры стяжали себе венец неувядаемой славы.
До конца своих дней сохранил преподобный Варлаам искреннюю любовь и глубокое почитание преподобного Серафима. В его келье долго висел прижизненный портрет преподобного Серафима, исполненный маслом на холсте по заказу матушки Елпидифоры и высланный ею в Чикойскую пустынь. Примечательны сделанные на нем надписи. Так, в правом углу было написано: «Пустынножитель, схимонах Серафим, Небесных сил подражатель, Саровской пустыни». В левом углу стояло: «а еже ныне живу во плоти, верою живу в Сына Божия, возлюбившаго мене (Гал. 2, 20)». И вменяю вся уметы быти, да Христа приобрящу (Флп. 3, 8)». После смерти старца портрет этот находился в Николаевской часовне Алтайской миссии. Позднее следы его затерялись.
Была у преподобного Варлаама и другая святыня - икона Соловецких чудотворцев Зосимы и Савватия - благословение игумении Елпидифоры. С этой иконой она отправила письмо, в котором писала: «...сей образ из той обители с их мощей. Изливаю вам душевное мое желание, чтобы с помощью Божией и молитвами сих угодников ваше сие место прославилось, как лавра и обитель Соловецких чудотворцев. Наверное, вы помните, как сих угодников Божиих начальное было устроение обители, с трудом и ходатайством ко Господу. Так и вам желаю, чтобы ваша обитель так же устроилась. Просите сих угодников. Они вам будут помогатели. Но всего более да будет с вами воля Божия, и да возрадуется сердце ваше о Господе Бозе, воеже наладитися вам благодатию Христа Спасителя и совершенным здравием преуспевать в духе спасения».
Вплоть до водворения в стране безбожной власти большевиков память старца Варлаама почиталась открыто. Благочестивые паломники, бывая в Чикойской обители и поклоняясь подвигу пустынножителя Варлаама, воочию могли видеть железную кольчугу, которую он надевал на себя во время молитвенного подвига, могли побывать у келии старца, которую он устроил собственными руками, напиться воды из источника, протекающего рядом с нею, - напитаться из источника святости преподобного Варлаама. Кто бывал у его кельи, подобной пещере древних подвижников, тот наполнялся благодатию Божией и уезжал из тех мест, устремляясь за единым на потребу.
Мо-лит-ва-ми пра-вед-ни-ков со-хра-ня-лась до вре-ме-ни от гне-ва Бо-жия Рус-ская зем-ля. По-раз-но-му под-ви-за-лись угод-ни-ки Бо-жии: кто в хра-ме, кто в об-ще-жи-тель-ном мо-на-сты-ре, кто в ми-ру, кто и в за-тво-ре про-хо-дил свое по-при-ще. Ва-си-лию Фе-до-то-ви-чу На-де-жи-ну Бог су-дил быть ос-но-ва-те-лем ино-че-ско-го ски-та в глу-хой ча-ще ле-са, в Чи-кой-ских го-рах, по-чти у са-мой гра-ни-цы с Мон-го-ли-ей.
Несмот-ря на неко-то-рые стран-ные об-сто-я-тель-ства его жиз-ни, пред-ше-ство-вав-шие по-дви-гу пу-стын-но-жи-тель-ства, он стя-жал се-бе не толь-ко ува-же-ние знав-ших его по-чтен-ных граж-дан и вы-со-ких особ, но и при-вер-жен-ность жи-те-лей окру-ги, за-ра-жен-ных рас-ко-лом за-дол-го до его по-яв-ле-ния.
Ва-си-лий, в ино-че-стве Вар-ла-ам, ро-дил-ся в 1774 го-ду в се-мье Фе-до-та и Ана-ста-сии (Яко-вле-вой) На-де-жи-ных, в се-ле Ма-ре-си-ве, что на Руд-ке, Лу-кья-нов-ско-го уез-да Ни-же-го-род-ской гу-бер-нии. Про-ис-хож-де-ния они бы-ли са-мо-го про-сто-го - из кре-пост-ных кре-стьян Пет-ра Ива-но-ви-ча Во-рон-цо-ва. По-дроб-но-стей дет-ских лет и бо-лее позд-не-го пе-ри-о-да жиз-ни по-движ-ни-ка пре-да-ние не со-хра-ни-ло. Из-вест-но толь-ко, что ко вре-ме-ни он же-нил-ся на Да-рье Алек-се-е-вой, то-же из кре-пост-ных Во-рон-цо-вых. Сво-их де-тей у них не бы-ло, и они при-ни-ма-ли на вос-пи-та-ние си-рот, со-гре-вая их теп-лом се-мей-но-го оча-га. Гра-мо-те Ва-си-лий Фе-до-то-вич вы-учил-ся сам. Впо-след-ствии он пи-сал ра-пор-ты цер-ков-ны-ми ли-те-ра-ми, по-лу-уста-вом, а свое имя все-гда пи-сал по-цер-ков-но-му.
Се-мей-ная жизнь Ва-си-лия Фе-до-то-ви-ча дли-лась недол-го. Од-на-жды он ис-чез, скрыл-ся неве-до-мо ку-да, так что и все по-ис-ки его ни к че-му не при-ве-ли. Впро-чем, гос-по-да Во-рон-цо-вы от-нес-лись к это-му об-сто-я-тель-ству без осо-бен-ной тре-во-ги; ско-ро и до-маш-ние успо-ко-и-лись, предо-ста-вив судь-бу Ва-си-лия Бо-жье-му Про-мыс-лу.
В 1811 го-ду Ва-си-лий Фе-до-то-вич объ-явил-ся бо-го-моль-цем в Ки-е-во-Пе-чер-ской Лав-ре, но от-сут-ствие у него пас-пор-та при-ве-ло к то-му, что он как бро-дя-га был осуж-ден к ссыл-ке в Си-бирь. Поз-же, бу-дучи игу-ме-ном, вспо-ми-ная мо-ло-дые го-ды, ча-сто на-зы-вал он се-бя бро-дя-гой.
Без-ро-пот-но по-ко-рил-ся Ва-си-лий Фе-до-то-вич сво-ей судь-бе. Как ни же-лан-но бы-ло ему остать-ся в Ки-е-ве, но пред-сто-ял дол-гий путь в Си-бирь. По при-бы-тии в Ир-кутск он пер-вым де-лом на-пра-вил-ся в Воз-не-сен-скую оби-тель, к мо-щам свя-ти-те-ля Ин-но-кен-тия. В Ир-кут-ске он про-был недол-го и уже через ме-сяц про-дол-жил путь за Бай-кал, в се-ло Ма-ло-ку-да-рин-ское Ур-лук-ской во-ло-сти, ку-да был при-пи-сан на по-се-ле-ние.
На ме-сте сво-е-го во-дво-ре-ния бу-ду-щий по-движ-ник, как и в Ир-кут-ске, об-на-ру-жил все то же стрем-ле-ние к бла-го-че-сти-вой жиз-ни и уда-ле-нию от мир-ских со-блаз-нов. И здесь он ста-рал-ся при-ютить-ся под се-нью хра-мов, чтобы бес-пре-пят-ствен-но пре-да-вать-ся мо-лит-ве и ра-бо-тать Бо-гу. С этой це-лью он на-ни-мал-ся тра-пез-ни-ком (сто-ро-жем) в Ур-лукскую Бо-го-ро-ди-це-Ка-зан-скую цер-ковь, по-том в Верх-не-куд-рин-скую По-кров-скую, за-тем в Тро-иц-кий со-бор го-ро-да Тро-иц-ко-сав-ска, и, на-ко-нец, в Вос-кре-сен-скую цер-ковь Кях-тин-ской тор-го-вой сло-бо-ды. Всю-ду он ис-пол-нял свои обя-зан-но-сти ста-ра-тель-но и доб-ро-со-вест-но, так что по-ло-жи-тель-но был от-ме-чен кях-тин-ски-ми граж-да-на-ми. В Кях-те Гос-подь по-слал ему ду-хов-ни-ком из-вест-но-го на всю сло-бо-ду свя-щен-ни-ка от-ца Ае-тия Раз-со-хи-на, ко-то-рый и бла-го-сло-вил Ва-си-лия оста-вить мир ра-ди тру-дов во сла-ву Бо-жию на по-при-ще пу-стын-но-жи-тель-ства.
Чи-кой-ские го-ры, где ре-шил под-ви-зать-ся Ва-си-лий Фе-до-то-вич, сво-и-ми вы-со-ки-ми хреб-та-ми на-по-ми-на-ют вы-со-ты Афон-ские, прав-да, в ту по-ру это сход-ство бы-ло лишь внеш-ним. Со дней Ада-ма ни од-на тварь в тех ме-стах не слы-ша-ла сла-во-сло-вий Трии-по-стас-но-му Бо-гу, но по-сле то-го, как по-се-лил-ся здесь без-вест-ный пу-стын-ник, глу-хие ча-щи огла-си-лись несмол-ка-е-мой пес-ней Ему.
Вы-брав ме-стом сво-е-го бу-ду-ще-го по-дви-га глу-хой уго-лок дре-му-чей тай-ги на Ур-лук-ском хреб-те Чи-кой-ских гор, в се-ми вер-стах от по-сел-ка Ур-лук и в трех от Гал-да-нов-ки, Ва-си-лий Фе-до-то-вич преж-де все-го во-дру-зил там боль-шой де-ре-вян-ный крест и в по-лу-то-ра са-же-нях от него сру-бил се-бе ке-лью. Здесь на-чал-ся его тер-ни-стый путь ко спа-се-нию, пол-ный мо-лит-вен-ных тру-дов, те-лес-ных утес-не-ний, сми-рен-но-го бо-го-мыс-лия.
Мно-го пре-тер-пел на этом пу-ти Ва-си-лий Фе-до-то-вич, нема-ло по-тре-бо-ва-лось ему сил ду-шев-ных и те-лес-ных, чтобы со сми-ре-ни-ем вы-но-сить все тя-го-ты уеди-нен-ной жиз-ни. Го-лод и жаж-ду, зной и сту-жу, по-мыс-лы и при-ло-ги воз-дви-гал враг спа-се-ния ро-да хри-сти-ан-ско-го на его пу-ти. Не раз при-сту-пал он к нему, пы-та-ясь пу-гать его при-ви-де-ни-я-ми, под-сы-лая к нему раз-бой-ни-ков, а то и в об-ра-зе зна-ко-мо-го или ка-ко-го бла-го-же-ла-те-ля пы-тал-ся со-блаз-нить его на-по-ми-на-ни-я-ми о преж-ней жиз-ни, о род-ных, но все это пре-по-беж-дал от-шель-ник си-лой мо-лит-вы и бла-го-да-ти Бо-жи-ей.
Око-ло пя-ти лет про-жил он в пол-ной без-вест-но-сти. Лишь из-ред-ка на-ве-щал близ-ле-жа-щие Гал-да-нов-ку и Ур-лук для при-об-ще-ния Свя-тых Хри-сто-вых Та-ин. Обык-но-вен-но он оста-нав-ли-вал-ся в до-ме мест-но-го диа-ко-на ли-бо в до-мах двух бла-го-че-сти-вых граж-дан: Ма-ка-ро-ва и Луж-ни-ко-ва. При-дет, бы-ва-ло, ста-ра-ясь остать-ся неза-ме-чен-ным, по-го-ве-ет, при-ча-стит-ся и опять воз-вра-ща-ет-ся в свою пу-стынь. Но ско-ро мол-ва о нем ста-ла рас-про-стра-нять-ся по окрест-ным ве-сям, и по-тя-ну-лись к нему лю-ди в на-деж-де услы-шать от пу-стын-ни-ка на-зи-да-тель-ное сло-во.
По про-ше-ствии несколь-ких лет от-шель-ни-че-ской жиз-ни Бог на-гра-дил Ва-си-лия Фе-до-то-ви-ча да-ром сло-ва, и на-столь-ко про-ник-но-вен-ным бы-ло оно, что ни-кто из при-хо-дя-щих не ухо-дил от него неуте-шен-ным, а кое-кто оста-вал-ся, чтобы не по-ки-дать его бо-лее. Так воз-ник-ла об-щи-на, в ко-то-рую, кро-ме жи-те-лей окрест-ных по-се-ле-ний, ста-ли при-ез-жать и из Кях-ты, при-чем бы-ва-ли здесь лю-ди всех со-сло-вий, в том чис-ле и бо-га-тые име-ни-тые граж-дане. Через ко-рот-кое вре-мя, а имен-но в 1826 го-ду, усер-ди-ем кяхт-ских граж-дан в пу-стыне бы-ла воз-двиг-ну-та ча-сов-ня во имя свя-то-го Про-ро-ка и Пред-те-чи Иоан-на. По сто-ро-нам от ча-сов-ни сто-я-ло то-гда де-вять кел-лий (по чис-лу на-сель-ни-ков) - пять с од-но сто-ро-ны и че-ты-ре с дру-гой. Свя-щен-ни-ка в пу-сты-ни не бы-ло, и по-это-му Ва-си-лий Фе-до-то-вич, как са-мый гра-мот-ный, чи-тал для бра-тии еже-днев-ное пра-ви-ло, Псал-тирь, ака-фи-сты.
Вско-ре мир-ная жизнь пу-сты-ни бы-ла на-ру-ше-на. Ва-си-лий Фе-до-то-вич На-де-жин, несмот-ря на вы-не-сен-ное ему на-ка-за-ние - ссыл-ку в Си-бирь, по-преж-не-му чис-лил-ся в ро-зыс-ке, и те-перь по-ли-ция без тру-да смог-ла его об-на-ру-жить. Аре-сто-вы-вать его при-е-хал сам ис-прав-ник. По-сле тща-тель-но-го обыс-ка в ски-ту Ва-си-лия Фе-до-то-ви-ча увез-ли в острог.
Слов-но гром сре-ди яс-но-го неба бы-ла эта но-вость для всех его по-чи-та-те-лей. Кях-тин-ское ку-пе-че-ство пом-ни-ло его бес-по-роч-ную служ-бу тра-пез-ни-ком; из-вест-но бы-ло, что и в Чи-кой-ских го-рах скры-вал-ся от ми-ра ис-клю-чи-тель-но с це-лью спа-се-ния сво-ей ду-ши, и граж-дане Кях-ты ре-ши-ли хо-да-тай-ство-вать за Ва-си-лия Фе-до-то-ви-ча пе-ред ми-ро-вым су-дьей. По их хло-по-там де-ло его бы-ло пе-ре-не-се-но на рас-смот-ре-ние епар-хи-аль-но-го на-чаль-ства.
На-де-жин был вы-тре-бо-ван в Ир-кут-скую ду-хов-ную кон-си-сто-рию, и прео-свя-щен-ный Ми-ха-ил II (Бур-ду-ков) сам ис-пы-тал нрав-ствен-ные ка-че-ства и убеж-де-ния пу-стын-но-жи-те-ля. Ар-хи-ерей не на-шел ни-че-го предо-су-ди-тель-но-го ни в об-ра-зе мыс-лей Ва-си-лия Фе-до-то-ви-ча, ни в его по-ве-де-нии. На-обо-рот. Тру-ды по-движ-ни-ка на ни-ве Хри-сто-вой бы-ли как бы пре-ду-ка-за-ны свы-ше.
Пре-де-лы Чи-кой-ских гор и да-лее в ос-нов-ном на-се-ля-ли бу-ря-ты-языч-ни-ки, а пра-во-слав-ные Ур-лук-ской во-ло-сти жи-ли вме-сте с рас-коль-ни-ка-ми по-пов-ской и бес-по-пов-ской сект. В та-кой си-ту-а-ции очень ост-ро ощу-ща-лась по-треб-ность в мис-си-о-не-рах. Этим-то и был оза-бо-чен прео-свя-щен-ный Ми-ха-ил. От-ли-чав-ший-ся вы-со-кой об-ра-зо-ван-но-стью и апо-столь-ской рев-но-стью, он уже не раз об-ра-щал-ся в Свя-щен-ный Си-нод с прось-ба-ми о мис-си-о-нер-ской по-мо-щи, од-на-ко име-ю-щи-е-ся кан-ди-да-ты все еще не бы-ли ис-пы-та-ны Си-но-дом в сво-их спо-соб-но-стях и бла-го-на-деж-но-сти. И ко-гда вла-ды-ка узнал о рев-но-сти Ва-си-лия Фе-до-то-ви-ча на из-бран-ном по-при-ще, он не толь-ко не вос-про-ти-вил-ся его са-мо-чи-нию, но ока-зал по-кро-ви-тель-ство.
Убе-див-шись в бла-го-на-деж-но-сти Ва-си-лия Фе-до-то-ви-ча, ар-хи-епи-скоп Ми-ха-ил пред-ло-жил ему при-нять «зрак рав-но-ан-гель-ский» - про-дол-жить слу-же-ние Хри-сту в мо-на-ше-ском чине. Уста-нов-лен-ным по-ряд-ком Ва-си-лий Фе-до-то-вич по-дал вла-ды-ке соб-ствен-но-руч-но на-пи-сан-ное про-ше-ние, и тот пред-пи-сал на-сто-я-те-лю Тро-иц-ко-го Се-лен-гин-ско-го мо-на-сты-ря, иеро-мо-на-ху Из-ра-и-лю, по-стричь в мо-на-ше-ство пу-стын-но-жи-те-ля. 5 ок-тяб-ря 1828 го-да, по от-прав-ле-нии в ски-ту все-нощ-но-го бде-ния, во вре-мя чте-ния ча-сов, ос-но-ва-тель ски-та был по-стри-жен в мо-на-хи с на-ре-че-ни-ем ему име-ни Вар-ла-ам, а скит по во-ле вла-ды-ки при-пи-са-ли к Тро-и-це-Се-лен-гин-ско-му мо-на-сты-рю. Так спе-шит Гос-подь устро-ить доб-рое про-из-во-ле-ние же-ла-ю-щих-ся спа-стись.
Еще до по-стри-же-ния Ва-си-лия Фе-до-то-ви-ча, от-пус-кая его из Ир-кут-ска, вла-ды-ка Ми-ха-ил пред-при-нял ме-ры «к устро-е-нию ски-та на твер-дом ос-но-ва-нии». Им бы-ло от-прав-ле-но в Свя-той Си-нод про-ше-ние, в ко-то-ром он пи-сал о нуж-дах За-бай-каль-ской мис-сии, ра-де-ю-щей об об-ра-ще-нии бу-рят и мон-го-лов в пра-во-слав-ную ве-ру и про-ти-во-сто-я-щей про-по-ве-ди рас-коль-ни-ков.
Тер-пе-ние «сми-рен-но-го Ми-ха-и-ла» бы-ло воз-на-граж-де-но через шесть лет. Вы-со-чай-шим ре-скрип-том в Ир-кут-ской епар-хии бы-ло об-ра-зо-ва-но несколь-ко но-вых бес-при-ход-ских мис-си-о-нерств с вы-де-ле-ни-ем на их со-дер-жа-ние средств из каз-ны. В этом ука-зе бы-ла по-име-но-ва-на и Чи-кой-ская пу-стынь.
Жизнь в Чи-кой-ской пу-сты-ни не за-ми-ра-ла в ожи-да-нии адми-ни-стра-тив-но-го ре-ше-ния. От-шель-ни-ки про-дол-жа-ли тру-ды во сла-ву Бо-жию. В ча-совне, для ко-то-рой уже и ко-ло-ко-ла бы-ли по-жерт-во-ва-ны кях-тин-ца-ми, как и рань-ше, чи-та-лись ка-но-ны, ака-фи-сты, пра-ви-ла. Не хва-та-ло толь-ко од-но-го: здесь по-преж-не-му не бы-ло свя-щен-ни-ка.
Так про-дол-жа-лось до вес-ны 1830 го-да. В мар-те вла-ды-ка Ми-ха-ил за-тре-бо-вал к се-бе в Ир-кутск мо-на-ха Вар-ла-а-ма для по-свя-ще-ния его в свя-щен-ни-че-ский сан, и 22 мар-та Вар-ла-ам был по-свя-щен в ипо-ди-а-ко-на и в сти-харь. Через два дня в Ир-кут-ском ка-фед-раль-ном со-бо-ре он был ру-ко-по-ло-жен во иеро-ди-а-ко-на, а 25 мар-та, в день Бла-го-ве-ще-ния Пре-свя-той Бо-го-ро-ди-цы, во иеро-мо-на-ха.
Но-во-по-став-лен-но-му иеро-мо-на-ху, по-ми-мо обыч-но-го слу-же-ния, в Чи-кой-ской оби-те-ли бы-ло по-ру-че-но за-бо-тить-ся об об-ра-ще-нии ино-вер-ных и о воз-вра-ще-нии за-блуд-ших - рас-коль-ни-ков.
В ски-ту в то вре-мя не бы-ло хра-ма, и от-цу Вар-ла-а-му еще пред-сто-я-ло за-нять-ся его по-строй-кой, а по-ка цер-ковь бы-ла устро-е-на в ча-совне. Ее освя-ще-ние бы-ло со-вер-ше-но при прео-свя-щен-ном Ири-нее в 1831 го-ду.
Отец Вар-ла-ам рев-ност-но под-дер-жи-вал в ски-ту чин бо-го-слу-же-ния по уста-ву Церк-ви. Немно-го поз-же, ко-гда ему в по-мощь был при-слан иеро-мо-нах Ар-ка-дий, по-яви-лась воз-мож-ность по-се-щать бли-жай-шие к пу-сты-ни жи-ли-ща для ис-прав-ле-ния треб, и то усер-дие, с ка-ким он кре-стил де-тей, на-пут-ство-вал уми-ра-ю-щих, та го-ря-чая ве-ра, с ко-то-рой он слу-жил Бо-гу и лю-дям, неволь-но рас-по-ла-га-ли к нему серд-ца да-же за-кос-нев-ших в рас-ко-ле. Этим он за-слу-жил осо-бен-ное рас-по-ло-же-ние епар-хи-аль-но-го на-чаль-ства. Ар-хи-епи-скоп Ири-ней ра-до-вал-ся успе-хам тру-дов от-ца Вар-ла-а-ма и, вы-ра-жая ему свою ар-хи-пас-тыр-скую бла-го-дар-ность, пи-сал: «Бла-го-да-ря Бо-га, спо-спе-ше-ству-ю-ще-го в де-лах ва-ших, сер-деч-но ра-ду-юсь умяг-че-нию сер-дец за-ко-ре-не-лых до-се-ле в оже-сто-че-нии ста-ро-об-ряд-цев, что они не толь-ко на-ча-ли вас слу-шать, но и Кре-ще-ни-ем де-тей сво-их уте-ши-ли уже вас, усерд-ных се-я-те-лей, тем, что по-се-ян-ное па-ло не на ка-ме-ни и не при пу-ти, но на доб-рой зем-ле. Гос-подь, по-ло-жи-вый бла-го-му на-ме-ре-нию бла-гое на-ча-ло, впред-няя да по-мо-жет вам со-би-рать рас-то-чен-ных овец во еди-но ста-до Еди-но-го Небес-но-го Ца-ря».
Щед-ро рас-то-чая ду-хов-ные да-ры, ко-то-ры-ми на-граж-ден был от Гос-по-да отец Вар-ла-ам, об-ра-щал к ве-ре лю-дей раз-ных на-ций, раз-лич-ных зва-ний. Бы-ли сре-ди об-ра-щен-ных и со-слан-ные в Си-бирь об-ра-зо-ван-ные неве-ры, бы-ли и языч-ни-ки, а так-же му-суль-мане и иудеи. Ча-сто об-ра-ще-ния в пра-во-слав-ную ве-ру со-про-вож-да-лись яв-лен-ны-ми чу-де-са-ми над кре-ща-е-мы-ми. Пре-да-ние хра-нит па-мять об од-ном из та-ких эпи-зо-дов.
В од-ном из бли-жай-ших к пу-сты-ни улу-сов жи-ла ше-сти-де-ся-ти-двух-лет-няя бу-рят-ка Ку-бун Ше-бо-хи-на, несколь-ко лет счи-тав-ша-я-ся су-ма-сшед-шей. Про-слы-шав о пу-сты-ни, о Кре-ще-нии мно-гих бу-рят, она втайне от му-жа и де-тей бе-жа-ла ту-да, но по до-ро-ге бы-ла пой-ма-на. Несмот-ря на неуда-чу, в ян-ва-ре 1831 го-да она пред-при-ня-ла дру-гую по-пыт-ку. Босая и по-лу-раз-де-тая, в же-сто-кий мо-роз, вновь бе-жа-ла Ку-бун из улу-са и сно-ва бы-ла пой-ма-на. Но на этот раз кре-стьяне, узнав о ее же-ла-нии ид-ти в Чи-кой-кий скит, са-ми при-ве-ли ее к от-цу Вар-ла-а-му. Здесь она от-кры-ла ему же-ла-ние стать хри-сти-ан-кой. Отец Вар-ла-ам не стал спе-шить, но ис-пы-тал ее и по-сле недол-го-го огла-ше-ния кре-стил с име-нем Ана-ста-сия. Тот-час по Кре-ще-нии при-шла она в пол-ный ра-зум и со-вер-шен-но здо-ро-вой вер-ну-лась в свой улус.
Не без скор-бей при-шлось от-цу Вар-ла-а-му про-хо-дить свое по-при-ще на ни-ве мис-си-о-нер-ства. С от-бы-ти-ем прео-свя-щен-но-го Ири-нея с Ир-кут-ской ка-фед-ры в кон-си-сто-рию по-сы-па-лись жа-ло-бы на «вме-ша-тель-ство» его в де-ла при-ход-ских свя-щен-ни-ков. Де-ло до-шло до раз-би-ра-тель-ства в кон-си-сто-рии, где ста-ли вы-яс-нять, от-ку-да отец Вар-ла-ам по-лу-ча-ет свя-тое ми-ро, упо-треб-ля-е-мое при Кре-ще-нии, и по ка-ко-му пра-ву об-ра-ща-ет в пра-во-сла-вие рас-коль-ни-ков. Де-ло огра-ни-чи-лось его объ-яс-не-ни-ем, что ми-ро он по-лу-чил у бла-го-чин-но-го мо-на-сты-рей, а кре-стит и об-ра-ща-ет в пра-во-сла-вие ино-род-цев и рас-коль-ни-ков по бла-го-сло-ве-нию ар-хи-пас-ты-рей: прео-свя-щен-ных Ми-ха-и-ла и Ири-нея. Тем не ме-нее ду-хов-ной кон-си-сто-ри-ей бы-ло при-ня-то ре-ше-ние впредь без пред-ва-ри-тель-но-го раз-ре-ше-ния епар-хи-аль-но-го ар-хи-ерея за-пре-тить ему со-вер-ше-ние Та-ин-ства Кре-ще-ния, а тре-бы ис-пол-нять толь-ко по при-гла-ше-нию при-ход-ско-го свя-щен-ства.
На этом го-не-ния на от-ца Вар-ла-а-ма не за-кон-чи-лись. В фев-ра-ле 1834 го-да в скит из Тро-и-це-Се-лен-гин-ско-го мо-на-сты-ря при-был с про-вер-кой игу-мен Из-ра-иль. Один Гос-подь ве-да-ет, в си-лу ка-ких при-чин, но толь-ко по-мра-чил-ся умом игу-мен и об-ра-зо-вал что-то вро-де сек-ты. До-шло да-же до ко-щун-ства. Со-блазн этот на-де-лал мно-го хло-пот епар-хи-аль-но-му на-чаль-ству. На-ча-лось след-ствие, и бы-ли пред-при-ня-ты ре-ши-тель-ные ме-ры к пре-се-че-нию па-губ-ных по-след-ствий этой про-вер-ки. Сам отец Вар-ла-ам до-ста-точ-но пе-ре-жил уни-же-ний и оскорб-ле-ний со сто-ро-ны игу-ме-на Из-ра-и-ля, но с ис-тин-ным сми-ре-ни-ем по-чи-тал все по-но-ше-ния за на-гра-ду. Впо-след-ствии эти при-тес-не-ния обер-ну-лись ко бла-гу как оби-те-ли, так и ему са-мо-му.
По-сле то-го, как игу-мен Из-ра-иль на-ру-шил в ски-ту по-ря-док и цер-ков-ные уста-вы, но-вый Ир-кут-ский прео-свя-щен-ный Ме-ле-тий об-ра-тил-ся в Свя-щен-ный Си-нод с пред-ло-же-ни-ем об из-ме-не-нии ста-ту-са ски-та. Скан-дал с игу-ме-ном ока-зал-ся кста-ти, и вско-ре на до-клад обер-про-ку-ро-ра его им-пе-ра-тор-ско-му ве-ли-че-ству бы-ла на-ло-же-на ре-зо-лю-ция: «...при-чис-лить скит, учре-жден-ный в Верх-не-удин-ском окру-ге в Чи-кой-ских го-рах, к раз-ря-ду за-штат-ных мо-на-сты-рей». В со-от-вет-ствии с этим по-ло-же-ни-ем ос-но-ва-тель ски-та отец Вар-ла-ам был при-знан в зва-нии стро-и-те-ля. Зва-ние это как нель-зя луч-ше опре-де-ля-ло вид де-я-тель-но-сти, на ко-то-рой в то вре-мя осо-бен-но со-сре-до-то-чил-ся отец Вар-ла-ам.
Как толь-ко ин-ци-дент с игу-ме-ном Из-ра-и-лем ис-чер-пал се-бя и в Чи-кой-ском те-перь уже мо-на-сты-ре был вос-ста-нов-лен над-ле-жа-щий по-ря-док (воз-об-нов-ле-но еже-днев-ное слу-же-ние, рас-пе-ча-та-ны Цар-ские вра-та), отец Вар-ла-ам за-нял-ся пе-ре-строй-кой един-ствен-но-го в оби-те-ли хра-ма. Сред-ства на это бы-ли по-жерт-во-ва-ны куп-цом пер-вой гиль-дии Ф.М. Нем-чи-но-вым. По-сле ре-мон-та и об-нов-ле-ния храм был за-но-во освя-щен во сла-ву Бо-жи-ей Ма-те-ри и Ее ико-ны «Спо-руч-ни-ца греш-ных». Кро-ме то-го, от-цу Вар-ла-а-му бы-ло по-ру-че-но при-сту-пить к со-ору-же-нию но-во-го со-бор-но-го хра-ма.
Пе-ри-од бур-но-го стро-и-тель-ства мо-на-стырь пе-ре-жил во вре-ме-на сто-ло-ва-ния на Ир-кут-ской ка-фед-ре прео-свя-щен-но-го Ни-ла. Но-вый Ир-кут-ский вла-ды-ка с осо-бой за-бо-той от-нес-ся к Чи-кой-ской оби-те-ли, ко-то-рую ча-сто по-се-щал. В пер-вый же свой при-езд он воз-вел от-ца Вар-ла-а-ма в сан игу-ме-на.
Спра-вед-ли-во бу-дет ска-зать, что оби-тель бы-ла лю-би-мым де-ти-щем вла-ды-ки. По-ру-чив от-цу Вар-ла-а-му стро-и-тель-ство но-во-го хра-ма, прео-свя-щен-ный Нил сам по-мо-гал ему в пла-ни-ров-ке и ор-га-ни-за-ции стро-и-тель-ных ра-бот, вни-кал во все ме-ло-чи. Он же ис-хо-да-тай-ство-вал в Свя-щен-ном Си-но-де для мо-на-сты-ря три ты-ся-чи руб-лей. По-ми-мо ка-зен-ных де-нег, мо-на-сты-рю бы-ли сде-ла-ны по-жерт-во-ва-ния и от част-ных лиц.
В од-ном из но-ме-ров «Мос-ков-ских ве-до-мо-стей» бы-ла опуб-ли-ко-ва-на за-мет-ка о со-зда-нии в Чи-кой-ских го-рах ино-че-ско-го ски-та с при-зы-вом о по-жерт-во-ва-ни-ях на свя-тую оби-тель. Очень мно-гие от-клик-ну-лись на прось-бу о по-мо-щи. Го-род-ские об-ще-ства и част-ные ли-ца, про-сто-лю-ди-ны и ав-гу-стей-шие осо-бы жерт-во-ва-ли день-га-ми и ве-ща-ми - кто чем мог. Из дво-ра его им-пе-ра-тор-ско-го ве-ли-че-ства оби-те-ли бы-ла под-не-се-на ико-на Спа-си-те-ля, пе-ре-дан-ная через статс-сек-ре-та-ря от го-су-да-ры-ни им-пе-ра-три-цы Алек-сан-дры Фе-до-ров-ны. Без со-мне-ния, не бы-ла за-бы-та Чи-кой-ская оби-тель и кях-тин-ски-ми граж-да-на-ми. Некто Па-вел Фед-чен-ко по-жерт-во-вал се-реб-ря-ную по-зла-щен-ную ри-зу на ико-ну Бо-жи-ей Ма-те-ри. Ста-ра-ни-я-ми кях-тин-ско-го бо-га-ча Ни-ко-лая Мат-ве-е-ви-ча Игум-но-ва в ка-мен-ном эта-же со-бор-но-го хра-ма был со-ору-жен при-дел во имя апо-сто-ла и еван-ге-ли-ста Мат-фея. Бла-го-де-те-ли мо-на-сты-ря жерт-во-ва-ли в его поль-зу не толь-ко день-ги и пред-ме-ты цер-ков-но-го оби-хо-да, но и зем-ли, со-ору-же-ния для обес-пе-че-ния про-пи-та-ния бра-тии. Так, кре-стья-нин Ку-па-лей-ской во-ло-сти Ав-ра-амий Оскол-ков по-жерт-во-вал дву-став-ную му-ко-моль-ную мель-ни-цу с дву-мя ам-ба-ра-ми. Щед-ро и обиль-но бла-го-тво-ри-тель-ство-вал оби-те-ли ку-пец пер-вой гиль-дии Иван Ан-дре-евич Па-хол-ков. Его усер-ди-ем в мо-на-сты-ре бы-ли по-стро-е-ны огра-да, до-рож-ные лест-ни-цы, тро-туа-ры - для жиз-ни мо-на-сты-ря, рас-по-ло-жен-но-го на вер-шине кру-той го-ры, де-таль нема-ло-важ-ная. Он же по-за-бо-тил-ся о стро-и-тель-стве скот-ных дво-ров, ам-ба-ров, кух-ни, но-вых кел-лий (ста-рые по при-чине вет-хо-сти и «небла-го-леп-но-сти» по рас-по-ря-же-нию вла-ды-ки бы-ли сне-се-ны). Сво-ей су-пру-ге Анне Ан-дре-евне пе-ред смер-тью он за-ве-щал вло-жить в Мос-ков-скую со-хран-ную каз-ну пять-де-сят ты-сяч руб-лей ас-сиг-на-ци-я-ми с тем, чтобы про-цен-ты с этой сум-мы еже-год-но вы-да-ва-лись в поль-зу Чи-кой-ско-го мо-на-сты-ря, в ко-то-ром он за-ве-щал по-хо-ро-нить се-бя.
В 1841 го-ду со-бор-ный храм был уже вполне го-тов к освя-ще-нию. Вот как об этом пи-сал вла-ды-ке Ни-лу сам игу-мен Вар-ла-ам: «Бо-жи-ей ми-ло-стью и ва-ши-ми ар-хи-пас-тыр-ски-ми мо-лит-ва-ми и по-со-би-ем доб-ро-хот-ных да-те-лей, внут-ри свя-то-го хра-ма свя-то-го Про-ро-ка и Пред-те-чи Гос-под-ня Иоан-на два при-де-ла, Скор-бя-щей Бо-жи-ей Ма-те-ри и свя-ти-те-ля Хри-сто-ва Ин-но-кен-тия, при-шли уже в со-вер-шен-ное ис-пол-не-ние. Ико-но-ста-сы по-став-ле-ны, ико-ны по ме-стам, пре-сто-лы, жерт-вен-ни-ки и об-ла-че-ния в го-тов-но-сти...» Все жда-ли при-бы-тия ар-хи-епи-ско-па Ни-ла на освя-ще-ние хра-ма, но он не смог быть и поз-же пи-сал о. Вар-ла-а-му: «Бла-го-да-рю Гос-по-да, что по-мог Он вам со-вер-шить освя-ще-ние хра-ма. Мо-лю, да свя-тит-ся имя Его вы-ну в оби-те-ли Чи-кой-ской». Еще через год от-цу Вар-ла-а-му вновь бы-ло раз-ре-ше-но са-мо-сто-я-тель-но освя-тить дру-гой при-дел во имя свя-то-го еван-ге-ли-ста Мат-фея.
За-бо-тил-ся игу-мен Вар-ла-ам и о хле-бе на-сущ-ном для бра-тии. В ду-хов-ной кон-си-сто-рии хло-по-тал он об от-во-де ски-ту хле-бо-па-хот-ной и се-но-кос-ной зе-мель, а ко-гда об-ра-тил-ся к ур-лук-ским кре-стья-нам с прось-бой об уступ-ке зем-ли, те со-гла-си-лись дать мо-на-сты-рю во-семь-де-сят шесть де-ся-тин. Впо-след-ствии пра-ви-тель-ство вы-де-ли-ло мо-на-сты-рю шесть-де-сят пять де-ся-тин зем-ли.
За де-ла-ми хо-зяй-ствен-ны-ми не осла-бе-вал по-движ-ник Вар-ла-ам и в про-по-ве-ди на ни-ве Хри-сто-вой. Бы-вая с тре-ба-ми в до-мах ста-ро-об-ряд-цев, отец Вар-ла-ам за-во-е-вал у них боль-шой ав-то-ри-тет, что по-слу-жи-ло де-лу от-кры-тия еди-но-вер-че-ских хра-мов. Прео-свя-щен-ный Нил со дня вос-ше-ствия на Ир-кут-скую ка-фед-ру был пре-ис-пол-нен осо-бо-го рве-ния в об-ра-ще-нии рас-коль-ни-ков и про-све-ще-нии ино-род-цев.
Успеш-ная мис-си-о-нер-ская де-я-тель-ность от-ца Вар-ла-а-ма ра-до-ва-ла его без-мер-но. «По-пе-че-ние твое о еди-но-вер-че-ской (Ар-хан-гель-ской) церк-ви, - пи-сал он игу-ме-ну Вар-ла-а-му, - ра-ду-ет ме-ня. Под-ви-зай-ся, доб-рый ста-рец, пом-ня, что об-ра-ти-вый греш-ни-ка спа-сет ду-шу свою и по-кры-ет мно-же-ство гре-хов. По-се-ти ра-ди Бо-га рас-коль-ни-че-ские се-ле-ния, один ли или с от-цом Си-мео-ном (еди-но-вер-че-ским свя-щен-ни-ком Ар-хан-гель-ской церк-ви). Упо-ваю, что сло-во ва-ше об-ря-щет бла-гую зем-лю и при-не-сет за-блуж-да-ю-щим-ся плод спа-се-ния».
Од-ним из без-услов-ных при-зна-ков до-ве-рия ста-ро-об-ряд-цев к от-цу Вар-ла-а-му бы-ло то, что они без те-ни ко-ле-ба-ния от-прав-ля-ли сво-их де-тей в ор-га-ни-зо-ван-ное в Чи-кой-ском мо-на-сты-ре учи-ли-ще. Отец Вар-ла-ам сам обу-чал их гра-мо-те и чте-нию мо-литв. Труд-но бы-ло и пред-ста-вить бо-лее дей-ствен-ное сред-ство для вос-пи-та-ния де-тей рас-коль-ни-ков в ду-хе под-лин-ной ве-ры.
Ко-гда ушли в про-шлое на-ве-ты на от-ца Вар-ла-а-ма, что он, про-све-щая за-блуд-ших, за-ни-ма-ет-ся «не сво-им» де-лом, он от-пра-вил-ся с па-лом-ни-че-ской по-езд-кой по ре-ке Чи-кой, по бе-ре-гам ко-то-рой во мно-же-стве рас-по-ла-га-лись се-ле-ния рас-коль-ни-ков. По-езд-ка эта ока-за-лась весь-ма успеш-ной. По-ми-мо Ар-хан-гель-ской церк-ви, вско-ре на-ча-лось со-ору-же-ние и Ниж-не-на-рым-ской, так-же на усло-ви-ях еди-но-ве-рия. «От-та-и-ва-ние» непри-ми-ри-мых рас-коль-ни-ков про-ис-хо-ди-ло по-сте-пен-но, но про-тив глав-но-го ар-гу-мен-та - невоз-мож-но-сти спа-се-ния без Та-инств - им бы-ло труд-но усто-ять. Они на-ча-ли со-гла-шать-ся с необ-хо-ди-мо-стью при-нять за-кон-но-го свя-щен-ни-ка для от-прав-ле-ния бо-го-слу-же-ния по ста-ро-пе-чат-ным кни-гам.
Во-оду-шев-лен-ный успе-хом про-по-ве-ди от-ца Вар-ла-а-ма, прео-свя-щен-ный Нил ис-хо-да-тай-ство-вал в Свя-щен-ном Си-но-де сред-ства на стро-и-тель-ство еди-но-вер-че-ской Ниж-не-на-рым-ской церк-ви. Ар-хи-епи-скоп Во-ло-год-ский Ири-нарх усту-пил для хра-ма древ-ний ан-ти-минс, освя-щен-ный еще в 1544 го-ду. Для нужд церк-ви бы-ли вы-сла-ны ста-ро-пе-чат-ные кни-ги: треб-ник, слу-жеб-ник, Пост-ная три-одь, ко-то-рые в из-ве-ще-нии об от-прав-ке прео-свя-щен-ный Нил на-звал под-лин-ным со-кро-ви-щем и про-сил игу-ме-на Вар-ла-а-ма по-ра-до-вать при-хо-жан и свя-щен-ни-ка этим при-об-ре-те-ни-ем. Ис-крен-нюю за-бо-ту о хра-ме про-явил сам свя-ти-тель , мит-ро-по-лит Мос-ков-ский. Глу-бо-ко со-чув-ствуя пре-се-че-нию рас-ко-ла на Чи-кое, он в 1842 го-ду при-слал для Ниж-не-на-рым-ской По-кров-ской церк-ви древ-ние свя-щен-ные со-су-ды.
За-креп-ляя успех про-по-ве-ди еди-но-ве-рия, отец Вар-ла-ам об-ра-тил свой взор и на со-сед-ние во-ло-сти. Здесь он ока-зал-ся не оди-но-ким мис-си-о-не-ром, а со-тру-же-ни-ком ар-хи-манд-ри-ту Да-ни-и-лу. Вме-сте они про-по-ве-до-ва-ли в Ку-на-лей-ской, Тар-ба-га-тай-ской и Му-хор-ши-бир-ской во-ло-стях. Всю-ду, во всех се-ле-ни-ях, где толь-ко успе-ли по-бы-вать мис-си-о-не-ры, об-на-ру-жи-ва-лось от-рад-ное дви-же-ние к еди-но-ве-рию. Так, на-при-мер, в Ку-на-лее и Куй-туне упор-ство рас-коль-ни-ков да-ло тре-щи-ну. Жи-те-ли по-сел-ков как бы раз-де-ли-лись на три пар-тии. Од-ни со-гла-ша-лись при-нять свя-щен-ни-ка при усло-вии, что он не бу-дет за-ви-сим от епар-хи-аль-но-го на-чаль-ства, дру-гие со-гла-ша-лись при-нять еди-но-ве-рие, а тре-тьи упор-ство-ва-ли.
Тру-ды мис-си-о-не-ров увен-ча-лись успе-хом - мис-сия успе-ла учре-дить два еди-но-вер-че-ских при-хо-да: в се-ле Би-чу-ре Ку-на-лей-ской во-ло-сти - с цер-ко-вью Успе-ния Бо-жи-ей Ма-те-ри, и в се-ле Тар-ба-га-тае - в честь свя-ти-те-ля Ни-ко-лая. Свя-щен-ни-ком в Тар-ба-га-тай-скую цер-ковь был на-зна-чен отец Ва-си-лий Зна-мен-ский. Его слу-же-ние в Ни-ко-ла-ев-ской еди-но-вер-че-ской церк-ви при-вле-ка-ло бо-го-моль-цев из со-сед-них се-ле-ний. Ча-сто жи-те-ли со-сед-них Ха-ра-уз-ско-го и Хон-хо-лой-ско-го се-ле-ний про-си-ли его по-слу-жить у них в мест-ных ча-сов-нях.
Все-го за вре-мя мис-си-о-нер-ских тру-дов от-цом Вар-ла-а-мом бы-ло об-ра-ще-но до пя-ти ты-сяч душ и устро-е-но несколь-ко еди-но-вер-че-ских церк-вей. Во мно-гом это-му спо-соб-ство-ва-ла его лич-ная по-движ-ни-че-ская жизнь, про-сто-та его убеж-де-ний. В 1845 го-ду Свя-тей-шим Си-но-дом он был пред-став-лен к на-граж-де-нию зо-ло-тым на-перс-ным кре-стом.
В том же 1845 го-ду ста-рец Вар-ла-ам по-чув-ство-вал в се-бе край-ний упа-док сил, но про-дол-жал тру-дить-ся. В ян-ва-ре сле-ду-ю-ще-го го-да он еще успел со-вер-шить по-езд-ку по се-ле-ни-ям Ур-лук-ской во-ло-сти, но это ско-рее по-хо-ди-ло на про-ща-ние с паст-вой со-бран-ных им во-еди-но под управ-ле-ние Гос-подне. В оби-тель из по-езд-ки он вер-нул-ся боль-ным. 23 ян-ва-ря, на семь-де-сят пер-вом го-ду жиз-ни, на-пут-ство-ван-ный Свя-ты-ми Та-и-на-ми, пре-дал он дух свой в ру-це Бо-жии на гла-зах у чи-кой-ской бра-тии. По от-пе-ва-нии его те-ло бы-ло по-гре-бе-но про-тив ал-тар-но-го ок-на с юж-ной сто-ро-ны при-де-ла Бо-жи-ей Ма-те-ри. Над мо-ги-лой впо-след-ствии был сде-лан кир-пич-ный па-мят-ник с чу-гун-ной пли-той.
По смер-ти пре-по-доб-но-го Вар-ла-а-ма по-чи-та-те-ли его па-мя-ти ста-ли по кру-пи-цам со-би-рать сви-де-тель-ства о его зем-ной жиз-ни. Мно-гое из от-крыв-ше-го-ся им бы-ло до вре-ме-ни со-кры-то и толь-ко те-перь яви-лось ми-ру. Так, из пи-сем ма-туш-ки Ел-пи-ди-фо-ры, игу-ме-нии Ка-зан-ско-го мо-на-сты-ря в Ка-си-мо-ве Ря-зан-ской гу-бер-нии, ста-ло из-вест-но, что еще в по-ру стран-ствий по свя-ты-ням Рос-сии бу-ду-щий пу-стын-ник Чи-кой-ский встре-чал-ся с пре-по-доб-ным . В пись-ме от-цу Вар-ла-а-му от 15 ян-ва-ря 1830 го-да она пи-са-ла: «...име-ла сча-стие ви-деть уже и не в пер-вый от-ца Се-ра-фи-ма... вам по-сы-ла-ет свои бла-го-сло-ве-ния».
В выс-шей сте-пе-ни на-зи-да-тель-ны от-но-ше-ния меж-ду по-движ-ни-ка-ми свя-той пра-во-слав-ной церк-ви! Ве-дая и со-блю-дая со-кро-вен-ное от пре-муд-рых и ра-зум-ных, они, спо-доб-ля-ясь пло-дов Свя-то-го Ду-ха, в про-сто-те мла-ден-че-ской ве-ры стя-жа-ли се-бе ве-нец неувя-да-е-мой сла-вы.
До кон-ца сво-их дней со-хра-нил пре-по-доб-ный Вар-ла-ам ис-крен-нюю лю-бовь и глу-бо-кое по-чи-та-ние пре-по-доб-но-го Се-ра-фи-ма. В его ке-ллии дол-го ви-сел при-жиз-нен-ный порт-рет пре-по-доб-но-го Се-ра-фи-ма, ис-пол-нен-ный мас-лом на хол-сте по за-ка-зу ма-туш-ки Ел-пи-ди-фо-ры и вы-слан-ный ею в Чи-кой-скую пу-стынь. При-ме-ча-тель-ны сде-лан-ные на нем над-пи-си. Так, в пра-вом уг-лу бы-ло на-пи-са-но: «Пу-стын-но-жи-тель, схи-мо-нах Се-ра-фим, Небес-ных сил под-ра-жа-тель, Са-ров-ской пу-сты-ни». В ле-вом уг-лу сто-я-ло: «а еже ныне жи-ву во пло-ти, ве-рою жи-ву в Сы-на Бо-жия, воз-лю-бив-ша-го мене (). И вме-няю вся уме-ты бы-ти, да Хри-ста при-об-ря-щу ()». По-сле смер-ти стар-ца порт-рет этот на-хо-дил-ся в Ни-ко-ла-ев-ской ча-совне Ал-тай-ской мис-сии. Позд-нее сле-ды его за-те-ря-лись.
Бы-ла у пре-по-доб-но-го Вар-ла-а-ма и дру-гая свя-ты-ня - ико-на со-ло-вец-ких чу-до-твор-цев Зо-си-мы и Сав-ва-тия - бла-го-сло-ве-ние игу-ме-нии Ел-пи-ди-фо-ры. С этой ико-ной она от-пра-ви-ла пись-мо, в ко-то-ром пи-са-ла: «...сей об-раз из той оби-те-ли с их мо-щей. Из-ли-ваю вам ду-шев-ное мое же-ла-ние, чтобы с по-мо-щью Бо-жи-ей и мо-лит-ва-ми сих угод-ни-ков ва-ше сие ме-сто про-сла-ви-лось, как Лав-ра и оби-тель Со-ло-вец-ких чу-до-твор-цев. На-вер-ное, вы помни-те, как сих угод-ни-ков Бо-жи-их на-чаль-ное бы-ло устро-е-ние оби-те-ли, с тру-дом и хо-да-тай-ством ко Гос-по-ду. Так и вам же-лаю, чтобы ва-ша оби-тель так же устро-и-лась. Про-си-те сих угод-ни-ков. Они вам бу-дут по-мо-га-те-ли. Но все-го бо-лее да бу-дет с ва-ми во-ля Бо-жия, и да воз-ра-ду-ет-ся серд-це ва-ше о Гос-по-де Бо-зе, вое-же на-ла-ди-ти-ся вам бла-го-да-тию Хри-ста Спа-си-те-ля и со-вер-шен-ным здра-ви-ем пре-успе-вать в ду-хе спа-се-ния».
Вплоть до во-дво-ре-ния в стране без-бож-ной вла-сти боль-ше-ви-ков па-мять стар-ца Вар-ла-а-ма по-чи-та-лась от-кры-то. Бла-го-че-сти-вые па-лом-ни-ки, бы-вая в Чи-кой-ской оби-те-ли и по-кло-ня-ясь по-дви-гу пу-стын-но-жи-те-ля Вар-ла-а-ма, во-очию мог-ли ви-деть же-лез-ную коль-чу-гу, ко-то-рую он на-де-вал на се-бя во вре-мя мо-лит-вен-но-го по-дви-га, мог-ли по-бы-вать у кел-лии стар-ца, ко-то-рую он устро-ил соб-ствен-ны-ми ру-ка-ми, на-пить-ся во-ды из ис-точ-ни-ка, про-те-ка-ю-ще-го ря-дом с нею, - на-пи-тать-ся из ис-точ-ни-ка свя-то-сти пре-по-доб-но-го Вар-ла-а-ма. Кто бы-вал у его кел-лии, по-доб-ной пе-ще-ре древ-них по-движ-ни-ков, тот на-пол-нял-ся бла-го-да-тию Бо-жи-ей и уез-жал из тех мест, устрем-ля-ясь за еди-ным на по-тре-бу.
ПРЕПОДОБНЫЙ ВАРЛААМ ЧИКОЙСКИЙ ЧУДОТВОРЕЦ Молитвами праведников сохранялась до времени от гнева Божия Русская земля. По-разному подвизались угодники Божии: кто в храме, кто в общежительном монастыре, кто в миру, кто и в затворе проходил свое поприще. Василию Федотовичу Надежину Бог судил быть основателем иноческого скита в глухой чаще леса, в Чикойских горах, почти у самой границы с Монголией. Несмотря на некоторые странные обстоятельства его жизни предшествовавшие подвигу пустынножительства, он стяжал себе не только уважение знавших его почтенных граждан и высоких особ, но и приверженность жителей округи, зараженных расколом задолго до его появления. Василий, в иночестве Варлаам, родился в 1774 году в семье Федота и Анастасии (Яковлевой) Надежиных, в селе Маресиве, что на Рудке Лукьяновского уезда Нижегородской губернии. Происхождения они были самого простого - из крепостных крестьян Петра Ивановича Воронцова. Подробностей детских лет и более позднего периода жизни подвижника предание не сохранило. Известно только, что ко времени он женился на Дарье Алексеевой, тоже из крепостных Воронцовых. Своих детей у них не было, и они принимали на воспитание сирот, согревая их теплом семейного очага. Грамоте Василий Федотович выучился сам. Впоследствии он писал рапорты церковными литерами, полууставом, а свое имя всегда писал по церковному. Семейная жизнь Василия Федотовича длилась недолго. Однажды он исчез, скрылся неведомо куда, так что и все поиски его ни к чему не привели. Впрочем, господа Воронцовы отнеслись к этому обстоятельству без особенной тревоги; скоро и домашние успокоились, предоставив судьбу Василия Божьему Промыслу. В 1811 году Василий Федотович объявился богомольцем в Киево-Печерской Лавре, но отсутствие у него паспорта привело к тому, что он как бродяга был осужден к ссылке в Сибирь. Позже, будучи игуменом, вспоминая молодые годы, часто называл он себя бродягой. Безропотно покорился Василий Федотович своей судьбе. Как ни желанно было ему остаться в Киеве, но предстоял долгий путь в Сибирь. По прибытии в Иркутск он первым делом направился в Вознесенскую обитель, к мощам святителя Иннокентия. В Иркутске он пробыл недолго и уже через месяц продолжил путь за Байкал, в село Малокударинское Урлукской волости, куда был приписан на поселение. На месте своего водворения будущий подвижник, как и в Иркутске, обнаружил все то же стремление к благочестивой жизни и удалению от мирских соблазнов. И здесь он старался приютиться под сенью храмов, чтобы беспрепятственно предаваться молитве и работать Богу. С этой целью он нанимался трапезником (сторожем) в Урлукскую Богородице-Казанскую церковь, потом в Верхнекудринскую Покровскую, затем в Троицкий собор города Троицкосавска, и, наконец, в Воскресенскую церковь Кяхтинской торговой слободы. Всюду он исполнял свои обязанности старательно и добросовестно, так что положительно был отмечен кяхтинскими гражданами. В Кяхте Господь послал ему духовником известного на всю слободу священника отца Аетия Разсохина, который и благословил Василия оставить мир ради трудов во славу Божию на поприще пустынножительства. Чикойские горы, где решил подвизаться Василий Федотович, своими высокими хребтами напоминают высоты Афонские, правда, в ту пору это сходство было лишь внешним. Со дней Адама ни одна тварь в тех местах не слышала славословий Триипостасному Богу, но после того, как поселился здесь безвестный пустынник, глухие чащи огласились несмолкаемой песней Ему. Выбрав местом своего будущего подвига глухой уголок дремучей тайги на Урлукском хребте Чикойских гор, в семи верстах от поселка Урлук и в трех от Галдановки, Василий Федотович прежде всего водрузил там большой деревянный крест и в полутора саженях от него срубил себе келью. Здесь начался его тернистый путь ко спасению, полный молитвенных трудов, телесных утеснений, смиренного богомыслия. Много претерпел на этом пути Василий Федотович, немало потребовалось ему сил душевных и телесных, чтобы со смирением выносить все тяготы уединенной жизни. Голод и жажду, зной и стужу, помыслы и прилоги воздвигал враг спасения рода христианского на его пути. Не раз приступал он к нему, пытаясь пугать его привидениями, подсылая к нему разбойников, а то и в образе знакомого или какого благожелателя пытался соблазнить его напоминаниями о прежней жизни, о родных, но все это препобеждал отшельник силой молитвы и благодати Божией. Около пяти лет прожил он в полной безвестности. Лишь изредка навещал близлежащие Галдановку и Урлук для приобщения святых Христовых Таин. Обыкновенно он останавливавлся в доме местного диакона либо в домах двух благочестивых граждан: Макарова и Лужникова. Придет, бывало, стараясь остаться незамеченным, поговеет, причастится и опять возвращаете в свою пустынь. Но скоро молва о нем стала распространяться по окрестным весям, и потянулись к нему люди, в надежде услышать от пустынника назидательное слово. По прошествии нескольких лет отшельнической жизни Бог наградил Василия Федотовича даром слова, и настолько проникновенным было оно, что никто из приходящих не уходил от него неутешенным, а кое-кто оставался, чтобы не покидать его более. Так возникла община, в которую кроме жителей окрестных поселений стали приезжать и из Кяхты, причем, бывали здесь люди всех сословий, в том числе и богатые именитые граждане. Через короткое время, а именно в 1826 году, усердием кяхтских граждан в пустыне была воздвигнута часовня во имя святого Пророка и Предтечи Иоанна. По сторонам от часовни стояло тогда девять келий (по числу насельников) - пять с одно стороны и четыре с другой. Священника в пустыни не было, и поэтому Василий Федотович, как самый грамотный, читал для братии ежедневное правило, Псалтирь, акафисты. Вскоре мирная жизнь пустыни была нарушена. Василий Федотович Надежин, несмотря на вынесенное ему наказание - ссылку в Сибирь, по-прежнему числился в розыске, и теперь полиция без труда смогла его обнаружить. Арестовывать его приехал сам исправник. После тщательного обыска в скиту Василия Федотовича увезли в острог. Словно гром среди ясного неба была эта новость для всех его почитателей. Кяхтинское купечество помнило его беспорочную службу трапезником; известно было, что и в Чикойских горах скрывался от мира исключительно с целью спасения своей души, и граждане Кяхты решили ходатайствовать за Василия Федотовича перед мировым судьей. По их хлопотам дело его было перенесено на рассмотрение епархиального начальства. Надежин был вытребован в Иркутскую духовную консисторию, и преосвященный Михаил II (Бурдуков) сам испытал нравственные качества и убеждения пустынножителя. Архиерей не нашел ничего предосудительного ни в образе мыслей Василия Федотовича, ни в его поведении. Наоборот. Труды подвижника на ниве Христовой были как бы предуказаны свыше. Пределы Чикойских гор и далее в основном населяли буряты-язычники, а православные Урлукской волости жили вместе с раскольниками поповской и беспоповской сект. В такой ситуации очень остро ощущалась потребность в миссионерах. Этим-то и был озабочен преосвященный Михаил. Отличавшийся высокой образованностью и апостольской ревностью, он уже не раз обращался в Священный Синод с просьбами о миссионерской помощи, однако имеющиеся кандидаты все еще не были испытаны Синодом в своих способностях и благонадежности. И когда владыка узнал о ревности Василия Федотовича на избранном поприще, он не только не воспротивился его самочинию, но оказал покровительство. Убедившись в благонадежности Василия Федотовича, архиепископ Михаил предложил ему принять «зрак равноангельский» - продолжить служение Христу в монашеском чине. Установленным порядком Василий Федотович подал владыке собственноручно написанное прошение, и тот предписал настоятелю Троицкого Селенгинского монастыря, иеромонаху Израилю, постричь в монашество пустынножителя. 5 октября 1828 года, по отправлении в скиту всенощного бдения, во время чтения часов, основатель скита был пострижен в монахи с наречением ему имени Варлаам, а скит по воле владыки приписали к Троице-Селенгинскому монастырю. Так спешит Господь устроить доброе произволение желающихся спастись. Еще до пострижения Василия Федотовича, отпуская его из Иркутска, владыка Михаил предпринял меры «к устроению скита на твердом основании. Им было отправлено в Святой Синод прошение, в котором он писал о нуждах Забайкальской миссии, радеющей об обращении бурят и монголов в православную веру и противостоящей проповеди раскольников. Терпение «смиренного Михаила» было вознаграждено через шесть лет. Высочайшим рескриптом в Иркутской епархии было образовано несколько новых бесприходских миссионерств, с выделением на их содержание средств из казны. В этом указе была поименована и Чикойская пустынь. Жизнь в Чикойской пустыни не замирала в ожидании административного решения. Отшельники продолжали труды во славу Божию. В часовне, для которой уже и колокола были пожертвованы кяхтинцами, как и раньше читались каноны, акафисты, правила. Не хватало только одного: здесь по-прежнему не было священника. Так продолжалось до весны 1830 года. В марте владыка Михаил затребовал к себе в Иркутск монаха Варлаама, для посвящения его в священнический сан, и 22 марта Варлаам был посвящен в иподиакона и в стихарь. Через два дня в Иркутском кафедральном соборе он был рукоположен во иеродиакона, а 25 марта, в день Благовещения Пресвятой Богородицы, во иеромонаха. Новопоставленному иеромонаху помимо обычного служения в Чикойской обители было поручено заботиться об обращении иноверных и о возвращении заблудших - раскольников. В скиту в то время не было храма и отцу Варлааму еще предстояло заняться его постройкой, а пока церковь была устроена в часовне. Ее освящение было совершено при преосвященном Иринее в 1831 году. Отец Варлаам ревностно поддерживал в скиту чин богослужения по уставу Церкви. Немного позже, когда ему в помощь был прислан иеромонах Аркадий, появилась возможность посещать ближайшие к пустыни жилища для исправления треб, и то усердие, с каким он крестил детей, напутствовал умирающих, та горячая вера, с которой он служил Богу и людям, невольно располагали к нему сердца даже закосневших в расколе. Этим он заслужил особенное расположение епархиального начальства. Архиепископ Ириней радовался успехам трудов отца Варлаама и, выражая ему свою архипастырскую благодарность, писал: «Благодаря Бога, споспешествующего в делах ваших, сердечно радуюсь умягчению сердец закоренелых доселе в ожесточении старообрядцев, что они не только начали вас слушать, но и крещением детей своих утешили уже вас, усердных сеятелей, тем, что посеянное пало не на камени и не при пути, но на доброй земле. Господь, положивый благому намерению благое начало, впредняя да поможет вам собирать расточенных овец во едино стадо Единого Небесного Царя». Щедро расточая духовные дары, которыми награжден был от Господа отец Варлаам, обращал к вере людей разных наций, различных званий. Были среди обращенных и сосланные в Сибирь образованные неверы, были и язычники, а также мусульмане и иудеи. Часто обращения в православную веру сопровождались явленными чудесами над крещаемыми. Предание хранит память об одном из таких эпизодов. В одном из ближайших к пустыни улусов жила шестидесяти- двухлетняя бурятка Кубун Шебохина, несколько лет считавшаяся сумасшедшей. Прослышав о пустыни, о крещении многих бурят, она, в тайне от мужа и детей, бежала туда, но по дороге была поймана. Несмотря на неудачу, в январе 1831 года она предприняла другую попытку. Босая и полураздетая, в жестокий мороз, вновь бежала Кубун из улуса и снова была поймана. Но на этот раз крестьяне, узнав о ее желании идти в Чикойкий скит, сами привели ее к отцу Варлааму. Здесь она открыла ему желание стать христианкой. Отец Варлаам не стал спешить, но испытал ее и после недолгого оглашения крестил с именем Анастасия. Тотчас по крещении пришла она в полный разум и совершенно здоровой вернулась в свой улус. Не без скорбей пришлось отцу Варлааму проходить свое попприще на ниве миссионерства. С отбытием преосвященного Иринея с Иркутской кафедры в консисторию посыпались жалобы на «вмешательство» его в дела приходских священников. Дело дошло до разбирательства в консистории, где стали выяснять, откуда отец Варлаам получает святое миро, употребляемое при крещении, и по какому праву обращает в православие раскольников. Дело ограничилось его объяснением, что миро он получил у благочинного монастырей, а крестит и обращает в православие инородцев и раскольников по благословению архипастырей: преосвященных Михаила и Иринея. Тем не менее духовной консисторией было принято решение впредь без предварительного разрешения епархиального архиерея запретить ему совершение таинства крещения, а требы исполнять только по приглашению приходского священства. На этом гонения на отца Варлаама не закончились. В феврале 1834 года в скит из Троице-Селенгинского монастыря прибыл с проверкой игумен Израиль. Один Господь ведает в силу каких причин, но только помрачился умом игумен и образовал что-то вроде секты. Дошло даже до кощунства. Соблазн этот наделал много хлопот епархиальному начальству. Началось следствие, и были предприняты решительные меры к пресечению пагубных последствий этой проверки. Сам отец Варлаам достаточна пережил унижений и оскорблений со стороны игумена Израиля, но с истинным смирением почитал все поношения за награду. Впоследствии эти притеснения обернулись ко благу как обители, так и ему самому. После того как игумен Израиль нарушил в скиту порядок и церковные уставы, новый Иркутский преосвященный Мелетий обратился в Священный Синод с предложением об изменении статуса скита. Скандал с игуменом оказался кстати, и вскоре на доклад обер-прокурора его императорскому величеству была наложена резолюция: «…причислить скит, учрежденный в Верхне-удинском округе в Чикойских горах, к разряду заштатных монастырей». В соответствии с этим положением основатель скита отец Варлаам был признан в звании строителя. Звание это как нельзя лучше определяло вид деятельности, на которой в то время особенно сосредоточился отец Варлаам. Как только инцидент с игуменом Израилем исчерпал себя и в Чикойском теперь уже монастыре был восстановлен надлежащий порядок (возобновлено ежедневное служение, распечатаны Царские врата), отец Варлаам занялся перестройкой единственного в обители храма. Средства на это были пожертвованы купцом первой гильдии Ф. М. Немчиновым. После ремонта и обновления храм был заново освящен во славу Божией Матери и Ее иконы «Споручница грешных». Кроме того, отцу Варлааму было поручено приступить к сооружению нового соборного храма. Период бурного строительства монастырь пережил во времена столования на Иркутской кафедре преосвященного Нила. Новый Иркутский владыка с особой заботой отнесся к Чикойской обители, которую часто посещал. В первый же свой приезд он возвел отца Варлаама в сан игумена. Справедливо будет сказать, что обитель была любимым детищем владыки. Поручив отцу Варлааму строительство нового храма, преосвященный Нил сам помогал ему в планировке и организации строительных работ, вникал во все мелочи. Он же исходатайствовал в Священном Синоде для монастыря три тысячи рублей. Помимо казенных денег монастырю были сделаны пожертвования и от частных лиц. В одном из номеров «Московских ведомостей» была опубликована заметка о создании в Чикойских горах иноческого скита с призывом о пожертвованиях на святую обитель. Очень многие откликнулись на просьбу о помощи. Городские общества и частные лица, простолюдины и августейшие особы жертвовали деньгами и вещами - кто чем мог. Из двора его императорского величества обители была поднесена икона Спасителя, переданная через статс-секретаря от государыни императрицы Александры Федоровны. Без сомнения, не была забыта Чикойская обитель и кяхтинскими гражданами. Некто Павел Федченко пожертвовал серебряную позлащенную ризу на икону Божией Матери. Стараниями кяхтинского богача Николая Матвеевича Игумнова в каменном этаже соборного храма был сооружен придел во имя апостола и евангелиста Матфея. Благодетели монастыря жертвовали в его пользу не только деньги и предметы церковного обихода, но и земли, сооружения для обеспечения пропитания братии. Так, крестьянин Купалейской волости Авраамий Осколков пожертвовал двуставную мукомольную мельницу с двумя амбарами. Щедро и обильно благотворительствовал обители купец первой гильдии Иван Андреевич Пахолков. Его усердием в монастыре были построены ограда, дорожные лестницы, тротуары - для жизни монастыря, расположенного на вершине крутой горы, деталь не маловажная. Он же позаботился о строительстве скотных дворов, амбаров, кухни, новых келий (старые по причине ветхости и «неблаголепности» по распоряжению владыки были снесены). Своей супруге Анне Андреевне перед смертью он завещал вложить в Московскую сохранную казну пятьдесят тысяч рублей ассигнациями с тем, чтобы проценты с этой суммы ежегодно выдавались в пользу Чикойского монастыря, в котором он завещал похоронить себя. В 1841 году соборный храм был уже вполне готов к освящению. Вот как об этом писал владыке Нилу сам игумен Варлаам: «Божией милостью и вашими архипастырскими молитвами и пособием доброхотных дателей, внутри святого храма святого Пророка и Предтечи Господня Иоанна два придела, Скорбящей Божией Матери и святителя Христова Иннокентия, пришли уже в совершенное исполнение. Иконостасы поставлены, иконы по местам, престолы, жертвенники и облачения в готовности…» Все ждали прибытия архиепископа Нила на освящение храма, но он не смог быть и позже писал о. Варлааму: «Благодарю Господа, что помог Он вам совершить освящение храма. Молю, да святится имя Его выну в обители Чикойской». Еще через год отцу Варлааму вновь было разрешено самостоятельно освятить другой придел во имя святого евангелиста Матфея. Заботился игумен Варлаам и о хлебе насущном для братии. В духовной консистории хлопотал он об отводе скиту хлебопахотной и сенокосной земель, а когда обратился к урлукским крестьянам с просьбой об уступке земли, те согласились дать монастырю восемьдесят шесть десятин. Впоследствии правительство выделило монастырю шестьдесят пять десятин земли. За делами хозяйственными не ослабевал подвижник Варлаам и в проповеди на ниве Христовой. Бывая с требами в домах старообрядцев, отец Варлаам завоевал у них большой авторитет, что послужило делу открытия единоверческих храмов. Преосвященный Нил со дня восшествия на Иркутскую кафедру был преисполнен особого рвения в обращении раскольников и просвещении инородцев. Успешная миссионерская деятельность отца Варлаама радовала его безмерно. «Попечение твое, о единоверческой (Архангельской) церкви, - писал он игумену Варлааму, - радует меня. Подвизайся, добрый старец, помня, что обративый грешника спасет душу свою и покрыет множество грехов. Посети ради Бога раскольнические селения, один ли или с отцом Симеоном (единоверческим священником Архангельской церкви). Уповаю, что слово ваше обрящет благую землю и принесет заблуждающимся плод спасения». Одним из безусловных признаков доверия старообрядцев к отцу Варлааму было то, что они без тени колебания отправляли своих детей в организованное в Чикойском монастыре училище. Отец Варлаам сам обучал их грамоте и чтению молитв. Трудно было и представить более действенное средство для воспитания детей раскольников в духе подлинной веры. Когда ушли в прошлое наветы на отца Варлаама, что он, просвещая заблудших, занимается «не своим» делом, он отправился с паломнической поездкой по реке Чикой, по берегам которой во множестве располагались селения раскольников. Поездка эта оказалась весьма успешной. Помимо Архангельской церкви вскоре началось сооружение и Нижненарымской, также на условиях единоверия. «Оттаивание» непримиримых раскольников происходило постепенно, но против главного аргумента - невозможности спасения без Таинств - им было трудно устоять. Они начали соглашаться с необходимостью принять законного священника для отправления богослужения по старопечатным книгам. Воодушевленный успехом проповеди отца Варлаама, преосвященный Нил исходатайствовал в Священном Синоде средства на строительство единоверческой Нижненарымской церкви. Архиепископ Вологодский Иринарх уступил для храма древний антиминс, освященный еще в 1544 году. Для нужд церкви были высланы старопечатные книги: требник, служебник, Постная триодь, которые в извещении об отправке преосвященный Нил назвал подлинным сокровищем и просил игумена Варлаама порадовать прихожан и священника этим приобретением. Искреннюю заботу о храме проявил сам святитель Филарет, митрополит Московский. Глубоко сочувствуя пресечению раскола на Чикое, он в 1842 году прислал для Нижненарымской Покровской церкви древние священные сосуды. Закрепляя успех проповеди единоверия, отец Варлаам обратил свой взор и на соседние волости. Здесь он оказался не одиноким миссионером, а сотруженником архимандриту Даниилу. Вместе они проповедовали в Куналейской, Тарбагатайской и Мухоршибирской волостях. Всюду, во всех селениях, где только успели побывать миссионеры, обнаруживалось отрадное движение к единоверию. Так, например, в Куналеи и Куйтуне упорство раскольников дало трещину. Жители поселков как бы разделились на три партии. Одни соглашались принять священника при условии, что он не будет зависим от епархиального начальства, другие соглашались принять единоверие, а третьи упорствовали. Труды миссионеров увенчались успехом - миссия успела учредить два единоверческих прихода: в селе Бичуре Куналейской волости - с церковью Успения Божией Матери, и в селе Тарбагатае - в честь святителя Николая. Священником в Тарбагатайскую церковь был назначен отец Василий Знаменский. Его служение в Николаевской единоверческой церкви привлекало богомольцев из соседних селений. Часто жители соседних Хараузского и Хонхолойского селений просили его послужить у них в местных часовнях. Всего за время миссионерских трудов отцом Варлаамом было обращено до пяти тысяч душ и устроено несколько единоверческих церквей. Во многом этому способствовала его личная подвижническая жизнь, простота его убеждений. В 1845 году Святейшим Синодом он был представлен к награждению золотым наперсным крестом. В том же 1845 году старец Варлаам почувствовал в себе крайний упадок сил, но продолжал трудиться. В январе следующего года он еще успел совершить поездку по селениям Урлукской волости, но это скорее походило на прощание с паствой собранных им воедино под управление Господне. В обитель из поездки он вернулся больным. 23 января, на семьдесят первом году жизни, напутствованный святыми Таинами, предал он дух свой в руце Божии на глазах у чикойской братии. По отпевании его тело было погребено против алтарного окна с южной стороны придела Божией Матери. Над могилой впоследствии был сделан кирпичный памятник с чугунной плитой. По смерти преподобного Варлаама почитатели его памяти стали по крупицам собирать свидетельства о его земной жизни. Многое из открывшегося им было до времени сокрыто и только теперь явилось миру. Так, из писем матушки Елпидифоры, игумении Казанского монастыря в Касимове Рязанской губернии, стало известно, что еще в пору странствий по святыням России будущий пустынник Чикойский встречался с преподобным Серафимом Саровским. В письме отцу Варлааму от 15 января 1830 года она писала: «…имела счастие видеть уже и не в первый отца Серафима… вам посылает свои благословения». В высшей степени назидательны отношения между подвижниками святой Православной Церкви! Ведая и соблюдая сокровенное от премудрых и разумных, они, сподобляясь плодов Святого Духа, в простоте младенческой веры стяжали себе венец неувядаемой славы. До конца своих дней сохранил преподобный Варлаам искреннюю любовь и глубокое почитание преподобного Серафима. В его келье долго висел прижизненный портрет преподобного Серафима, исполненный маслом на холсте по заказу матушки Елпидифоры и высланный ею в Чикойскую пустынь. Примечательны сделанные на нем надписи. Так, в правом углу было написано: «Пустынножитель, схимонах Серафим, Небесных сил подражатель, Саровской пустыни». В левом углу стояло: «а еже ныне живу во плоти, верою живу в Сына Божия, возлюбившаго мене (Гал. 2, 20)». И вменяю вся уметы быти, да Христа приобрящу (Флп. 3, 8)». После смерти старца портрет этот находился в Николаевской часовне Алтайской миссии. Позднее следы его затерялись. Была у преподобного Варлаама и другая святыня - икона Соловецких чудотворцев Зосимы и Савватия - благословение игумении Елпидифоры. С этой иконой она отправила письмо, в котором писала: «…сей образ из той обители с их мощей. Изливаю вам душевное мое желание, чтобы с помощью Божией и молитвами сих угодников ваше сие место прославилось, как лавра и обитель Соловецких чудотворцев. Наверное, вы помните, как сих угодников Божиих начальное было устроение обители, с трудом и ходатайством ко Господу. Так и вам желаю, чтобы ваша обитель так же устроилась. Просите сих угодников. Они вам будут помогатели. Но всего более да будет с вами воля Божия, и да возрадуется сердце ваше о Господе Бозе, воеже наладитися вам благодатию Христа Спасителя и совершенным здравием преуспевать в духе спасения». Вплоть до водворения в стране безбожной власти большевиков память старца Варлаама почиталась открыто. Благочестивые паломники, бывая в Чикойской обители и поклоняясь подвигу пустынножителя Варлаама, воочию могли видеть железную кольчугу, которую он надевал на себя во время молитвенного подвига, могли побывать у келии старца, которую он устроил собственными руками, напиться воды из источника, протекающего рядом с нею, - напитаться из источника святости преподобного Варлаама. Кто бывал у его кельи, подобной пещере древних подвижников, тот наполнялся благодатию Божией и уезжал из тех мест, устремляясь за единым на потребу. На протяжении всех лет советской власти в уже полуразрушенный монастырь стекались жители близлежащих сел, прося у преподобного Варлаама исцелений от болезней и разрешения жизненных проблем. А в конце 90-х годов прошлого века вновь пробудился интерес к истории Иоанно-Предтеченского монастыря. Было предпринято несколько экспедиций к развалинам монастыря, но ни светские, ни церковные исследователи не могли четко указать место упокоения забайкальского чудотворца. Только в 2002 году после внимательного изучения «Жизнеописания пустынника Варлаама», составленного святителем Мелетием, епископом Рязанским, было определено место расположения могилы преподобного Варлаама – напротив алтарного окна с южной стороны придела в честь иконы «Всех скорбящих Радость» Иоанно-Предтеченского храма. После получения патриаршего благословения 21 августа 2002 года к Иоанно-Предтеченскому монастырю отправилась экспедиция, возглавляемая епископом Читинским и Забайкальским Евстафием. Священнослужители епархии, насельницы Атамановского Всехсвятскorо женского монастыря, паломники из Москвы, Читы и Улан-Удэ, местные жители прошли крестным ходом от поселка Урлук до развалин монастыря. Под молитвенное пение уже глубокой ночью были обретены мощи преподобного Варлаама Чикойского. Ныне мощи преподобного Варлаама Чикойского находятся в кафедральном соборе в честь Казанской иконы Божией Матери в г. Чите. Память Варлаама Чикойского совершается 10/23 июня – в день празднования Собора Сибирских святых, 8/21 августа (годовщина обретения мощей в 2002 г.), 5/18 октября (годовщина монашеского пострига), 23 января/5 февраля (преставление). В эти дни в Казанском кафедральном соборе епископом Читинским и Забайкальским в сослужении собора священников Читинского и Бурятского благочиний совершается Божественная литургия, после которой крестным ходом мощи преподобного Варлаама обносят вокруг собора. Святые особо покровительствуют тому краю, в котором они в подвиге провели свою земную жизнь. И ныне мы чувствуем любовь, излучаемую преподобным Варлаамом, ко всем своим землякам-забайкальцам, с верой и молитвой к нему притекающим. Преподобный отче Варлааме, моли Бога о нас!
Варлаам (греч. Βαρλαάμ) мужское имя. Известные носители Варлаам Калабрийский (ок. 1290 1348) известный византийский философ рационалист, последователь Аристотеля, борец против исихазма. Варлаам (ок. 1585 1657) митрополит… … Википедия
Варлаам (греч. Βαρλαάμ) мужское имя. Известные носители Варлаам (ок. 1585 1657) митрополит Молдавский. Варлаам (? 1601) архиепископ Рязанский и Муромский. Варлаам (? 1533) митрополит Московский и всея… … Википедия
Монастырь Чикойский Иоанно Предтеченский монастырь Общий вид монастыря в начале … Википедия
В Википедии есть статьи о других людях с именем Варлаам (значения). В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Петров. Святитель Варлаам … Википедия
В Верхнеудинском округе Забайкальской области, почти на самой китайской границе. Основан в начале XIX в. иноком Варлаамом. В 1835 г. причислен к разряду заштатных монастырей. С самого основания приобрел миссионерское значение, так как на юг от… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
Собор Сибирских святых … Википедия
Запрос «Варлаам» перенаправляется сюда; см. также другие значения. Варлам халдейское Род: муж. Отчество: Варламович Варламовна Другие формы: Варлаам Производ. формы: Варлаамка, Варламка, Варлаха, Варлаша, Лама … Википедия
