Сегодня мы публикуем 2 захватывающие главы из книги «Монахиня из разведки» - об одном из боевых заданий майора Натальи Малышевой и об ощущениях от пострига монахини Адрианы – одного и того же человека с по-настоящему удивительной судьбой.
Язык
В апреле 1942 года мы получили задание взять «языка». До тех пор попытки провести эту операцию проваливались. Уже известный наш разведчик Иван Тютюнов был назначен старшим группы захвата. Операцию тщательно подготовили, а затем, досконально изучив распорядок дня во вражеских окопах, начали действовать. Включили в эту группу и меня, чтобы в случае ранения пленного я успела его допросить.
А я отвечаю: Мне Николай Михайлович – это тот командир, который взял меня в разведку, – сказал, что пленный – не враг.
Ночью двое из наших подползли к немецкому окопу, бросили гранату, прыгнули туда и вытащили ошалевшего от неожиданности немца. Мне было поручено обеспечивать отход группы. Словом, получили мы «языка».
Наталья Малышева во время Великой Отечественной войны
И вот он стоит перед нами, потрясенный происшедшим, потерявший свою пилотку и пытающийся что-то сказать. Я разобрала только:
– Меня убьют?
При этом он так дрожал, что мне стало его жаль, хотя проявлять такие чувства к врагу не полагалось. Кто-то, заметив мое состояние, подошел и шепнул мне:
– Ты что, его жалеешь?
А я отвечаю:
– А мне Николай Михайлович – это тот командир, который взял меня в разведку, – сказал, что пленный – не враг.
У меня всю войну так было. Пока немец стреляет в нас, убивает наших солдат – он мой противник, с которым нужно бороться. А если он беспомощный, в наших руках – это для меня живая душа. Дала я ему тогда воды, стала объяснять, что, если хочет жить, должен правдиво ответить на все вопросы. Он с готовностью согласился и сказал, что вовсе не фашист, а простой рабочий. После первого допроса мы отправили его в штаб.
При захвате он потерял пилотку, и я отдала ему свой запасной подшлемник из шерсти. На следующий день в газете подробно описывали, как брали языка, и в конце было сказано: «Видели бы вы этого завоевателя вселенной! Стоит, дрожит, в замызганном одеянии, а на голове накручена какая-то грязная тряпка». Я так возмутилась: «Какое безобразие – это же мой чистенький, новенький подшлемник!» – что даже забыла, что речь в статье идет о нашем подвиге и особо подчеркивается, что на допросе немец выдал важные сведения…
Руководивший той операцией Иван Тютюнов погиб в июле 1942 года при выполнении боевого задания в деревне Врагово Новгородской области.
Наши клюнули на немецкую провокацию. Подосланный агент назвался перебежчиком и сказал, что впереди деревня будет свободной целый день. Решили ее взять и напоролись на засаду. Тютюнова убили на месте. В тот день он впервые выпил полстакана водки и сказал:
– Либо грудь в крестах, либо голова в кустах.
А до этого никогда, идя в разведку, не пил.
Он упал замертво там, откуда никто не мог его вытащить. Нескольких ранило, когда они пытались достать тело – немцы уже пристреляли это место. Все лето труп Тютюнова лежал на солнце, пока совсем не высох…
Адриана
13 апреля 2000 года я была пострижена в мантию с новым именем – Адриана. Так начался новый этап моей жизни.
Никогда не забуду дней трепетного ожидания пострижения и особенно сам этот день. Наше новое одеяние было накануне положено в алтаре. В дальнем углу правого придела будущие монахини облачились в длинные белые холщовые рубахи и чулки. С распущенными волосами, покрытые мантиями своих духовных наставниц, мы медленно продвигались между двумя рядами поющих сестер к Царским вратам. Горели только свечи. Во время шествия мы трижды крестообразно распинались на полу. Я не чувствовала усталости. Странное, отчетливое ощущение возврата в детство овладело мной. Ушли прожитые годы, все немощи – я была тем ребенком, который ранним утром, еще до рассвета, убегал из дома, чтобы «подкараулить» первые солнечные лучи, рождающиеся на краю земли, за горизонтом, и моя душа ликовала. Почти то же самое я испытывала и тогда, когда мы встали перед алтарем и владыкой Алексием, держащим крест и Евангелие. Сердце готово было выскочить из груди.
Никогда не забуду минут ожидания своего нового имени, а когда из уст владыки прозвучало: «Сестра наша Адриана» – мне трудно было сдержать свою радость. Теперь я навсегда останусь со своей святой мученицей Наталией, так как она и Адриан – это одно целое душой и телом.
Мне потом говорили о каком-то необычном выражении моего лица при совершении пострига. Наверное, так оно и было.
Затем последовали три чудесные, незабываемые бессонные молитвенные ночи в храме, введение нас в алтарь, ежедневное причастие Святых Тайн.
Я поселилась в монашеской келье и старалась войти в новую для меня жизнь. Тяготила только моя физическая неспособность трудиться наравне со всеми. Хотя меня деликатно успокаивали, говоря, что в монастырях всегда жили старые монахини, которые только молились и помогали сестрам добрым советом и любовью. В этом большое мое утешение: я действительно искренне люблю милых моих деток, и, кажется, они чувствуют это.
У нас необыкновенно красивый храм, как и вся наша небольшая территория, что поражает всех приходящих особой благодатью, как маленький уголок Царствия Небесного в центре российской столицы.
Келья моя небольшая, но очень уютная. Главное ее достояние – с любовью устроенный иконостас, где гармонично заняли свое место образы всех любимых моих святых и постоянно горит лампадка. Из окна кельи виден храм и большая часть двора, который превращается летом в дивный цветущий садик.
Прощение можно вымолить только искренней верой и добрыми делами, но как мало удалось совершить на этом поприще!
В храме всегда хорошо: и во время богослужения, и в свободное от службы время, когда он остается открытым для людей, желающих поставить свечи или подать записочки. Тишина и покой, мерцающие свечи, лики святых одаривают благодатью сразу же, при входе. Так хорошо сесть в уголок и предаться внутренней молитве! Здесь приходят долгожданные слезы сердечного раскаяния за все скверное, что было в жизни.
В этом храме отпевали моего дорогого племянника Севочку, буквально сгоревшего от страшной болезни, внезапно обрушившейся на него. Я стала, по существу, его второй матерью. Всегда в самые трудные дни своей жизни он приходил ко мне за помощью, он во всем мне доверял, и мы были очень близки с ним во взглядах. С ним ушло все, что еще связывало меня с миром. Верю, что Господь простил его прегрешения и принял душу его во Царствие Свое…
Быстро прошли одиннадцать лет моей монашеской жизни. Сколько еще дней осталось мне для исправления моих деяний? Прощение можно вымолить только искренней верой и добрыми делами, но как мало удалось совершить на этом поприще!
Весна постелила на землю ковёр пестротканый,
И ночь напролёт соловьи заливаются трелью…
Простая монахиня, добрая мать Адриана,
Девятое Мая встречает в монашеской келье.
Из старого шкафа достала свою гимнастёрку,
Опять отложив ненадолго духовное чтенье…
Война… Это время не может быть в памяти стёрто
Крутым поворотом судьбы, обретённым смиреньем…
Без страха и слёз на майорские смотрит погоны,
Руками иссохшими бережно гладит награды…
А годы бегут, как когда-то бежали вагоны
По всем направлениям-веткам военного ада.
Оттуда, из прошлого, кто-то рукой вдруг помашет,
Какая-то смелая на удивленье девчонка,
Задорная, шустрая, с именем русским Наташа,
И вновь замелькает тревожных времён киноплёнка…
Иконы… под ними разложены старые снимки:
На том, пожелтевшем – она после службы у храма,
На этом – Наталия с первой любовью в обнимку,
«В начале войны он погиб...» - написала ей мама.
На фронт – как на праздник! Печалилась девушка редко,
И голос её нарочито был грубым, отцовским…
С хорошим «немецким» она оказалась в разведке,
Задания лично Наташе давал Рокоссовский.
Неся информацию в памяти, словно в конверте,
Бежала на лыжах, ползла по-пластунски до штаба,
Не раз превращаясь в объект преждевременной смерти…
Но разве могла быть девчонка-разведчица слабой?
А если фашист обнаружит, тогда ей пришлось бы…*
Как страшно ходить днём и ночью по лезвию бритвы!
«Спаси меня, Господи! Только не плен!» – эта просьба
Была для неё фронтовой ежедневной молитвой.
Прошла всю войну, до Берлина дошла, до Победы,
Ракетостроению мирную жизнь посвящала,
Вела со священником долгие в храме беседы,
Как будто бы душу от тяжести освобождала…
Не стала бесчувственной – страсти любовь заменила,
Хотя иногда по-мирски всё еще горячится,
Войну Адриана-Наташа, увы, не забыла –
От прошлых годин, как от памяти, не отрешиться!
* В разведке, согласно приказу, разведчик, наткнувшийся на немецкого солдата, должен был застрелить себя.
На фото: Картина А.М.Шилова "За Веру и Отечество. Разведчица Великой Отечественной войны Н.В.Малышева, ныне монахиня Адриана, насельница Пюхтицкого подворья" (2008)
Наталья Владимировна Малышева родилась в декабре 1921 года в Крыму. С детства занималась плаванием, гимнастикой, конным спортом, стреляла, бегала на лыжах и ходила в храм. Удивительным образом в девочке уживались воинственность и религиозность. Окончила курсы медсестёр, сдала нормы ГТО. В 1941 году добровольцем ушла на фронт. Служила в дивизионной, а после окончания разведшколы - в армейской разведке 16-ой армии под командованием К.К.Рокоссовского. После войны служила на территории Польши и Германии. Дослужилась до майора. Окончив Московский авиационный институт, 35 лет своей жизни посвятила ракетостроению, работая инженером-конструктором ракетных двигателей в г. Королёве. В начале 90-х Малышевой предложили баллотироваться в Верховный Совет, но она выбрала келью с видом на церковь. Помогая обустраивать подворье Свято-Успенского Пюхтицкого женского монастыря в Москве, осталась здесь служить простой монахиней, приняв постриг под именем Адриана. Каждый год, особенно накануне Дня Победы, матушка ходила по школам и свидетельствовала о войне. Отошла к Богу матушка Адриана (в миру Наталья Малышева) в феврале 2012 года в возрасте 90 лет.
Её награды: орден св. Андрея первозванного, орден Отечественной войны, орден Красной Звезды, медаль "За боевые заслуги", медаль "За оборону Москвы", медаль "За оборону Сталинграда". Н.В.Малышева - лауреат Международной премии Андрея Первозванного "За Веру и Верность".
Через несколько месяцев после кончины матушки Адрианы была издана книга воспоминаний "Монахиня из разведки".
Рецензии
Алечка, удивительный рассказ, чудесные стихи.
Очень проникновенно. Но у меня тоже возник вопрос, как воинственность уживается с религиозностью...
Нельзя любить двух господ одновременно.
Обнимаю тебя, дорогая моя
Сашуль, я тоже думала над этим противоречием в характере этой удивительной женщины. Думаю, служение Богу было в ней заложено изначально, а вот на воинственный патриотизм влияла советская эпоха, вот и боролись (или уживались) в человеке две разные ипостаси. Это не я сочинила, так сама о себе рассказывала монахиня. Богу всё подвластно, может, и это Его высший эксперимент...)))
Обнимаю тебя,
Героиня этой книги чем-то напомнила мне одну из девушек-бойцов в фильме «А зори здесь тихие». Только ее история – со счастливым и неожиданным финалом, и сама она – не придуманный персонаж, а абсолютно реальная личность: монахиня, матушка Адриана, а в миру – майор разведки Наталья Малышева.
Женщины-майоры в армии нечасто, но всё же встречаются. А вот монахиня-майор – явление, пожалуй, действительно, уникальное. А если она еще и разведчица, служившая под командованием маршала Рокоссовского, а вдобавок – инженер-конструктор реактивных двигателей, работавшая с самим Королёвым – это уже целый сюжет для книги.
И действительно, широкой публике матушка Адриана стала известна благодаря главному редактору интернет-портала «Православие и мир» Анне Даниловой. Более полугода продолжались их с матушкой беседы, и в результате появилась замечательная книга с интригующим названием «Монахиня из разведки».
Непростая, но интересная и захватывающая история, а по сути – даже не просто история, а целая судьба Натальи Малышевой разворачивается в книге с самого начала, то есть, с детства героини. Матушка Адриана вспоминает, как их семья «дружила домами» с семьей Дмитрия Ульянова, родного брата Владимира Ильича Ленина. Как ходила с мамой в Страстной монастырь, где уже тогда, глядя на большое деревянное Распятие, маленькая Наташа чувствовала необычайную радость и покой. Из детства она вынесла два самых ярких впечатления: молитву у Креста и… чтение книги «Избранные сочинения кавлерист-девицы Надежды Дуровой». Оба впечатления определили будущее Натальи.
Одному из них пришлось сбыться довольно скоро. Началась Великая Отечественная война, и Наташа, не задумываясь, отправилась на фронт. Отлично знающую немецкий язык девушку определили в разведку. И когда, рискуя жизнью, разведчица Наталья Малышева выполняла опасные задания командования, она неизменно вспоминала то деревянное распятие, которое в детстве видела в Страстном монастыре. Храбрая разведчица в критические моменты обращалась за помощью к Богу, и Он помогал ей. Иначе, как чудом и не объяснить, как майору Малышевой удавалось возвращаться живой и невредимой из самых рискованных и опасных разведывательных операций.
Другое детское впечатление напомнило о себе, когда в монастырь ушел сын коллеги по авиаконструкторскому НИИ. Пообщавшись с молодым человеком после его пострига, она всем сердцем почувствовала, в чем ее настоящее призвание. Совсем скоро майор разведки Наталья Малышева станет матушкой Адрианой, монахиней Пюхтицкого подворья в Москве.
Но до конца жизни самым большим комплиментом в ее устах будут считаться слова: с тобой бы я в разведку пошла!
Командовал 16-й армией Константин Константинович Рокоссовский, удивительный человек и уже знаменитый полководец. Это его армия выстояла в боях за Москву. А до того, в 1937 году, он был арестован и до начала войны находился в заключении.
Тогда его жену убеждали отречься от мужа, как от «врага народа», пугали последствиями для нее и их дочери. Но она, одна из немногих, отказалась сделать это. И Рокоссовский потом при каждом удобном случае говорил, что ее подвига он никогда в жизни не забудет. После освобождения Рокоссовского сразу направили на Западный фронт.
Узнав, что попала к известному военачальнику, я была просто счастлива. Он произвел на меня самое хорошее впечатление. И хотя я уже была наслышана о его достоинствах, личное знакомство лишь усилило мое восхищение им.
Навсегда я запомнила этого удивительного человека. Он часто повторял:
Мне лишних жертв не нужно, - и не приветствовал, когда бросались на амбразуры или заваливали врагов трупами.
Жуков очень высоко его ставил. Не только женщины, но и мужчины никогда грубого слова от Рокоссовского не слышали. Константин Константинович был очень деликатным человеком, отличавшимся редкой нравственной чистотой. Он ценил своих подчиненных: это была слаженная дружная команда, следовавшая за своим маршалом при его служебных перемещениях. Он часто повторял:Многие люди, особенно занявшие высокие посты, стараются добиться, чтобы их слушались, в основном за счет возбуждения страха в подчиненных. Вот боится меня человек, значит, будет делать все, что надо. А я хочу, чтобы меня любили и делали все, что нужно, боясь меня огорчить. Понимаете? Это другое.
Он был удивительно вежлив, меня поразило, что он говорил «вы» даже мне, двадцатилетней девчонке…
Главной задачей разведчиков в это время было получение сведений от партизанских отрядов. Партизаны жили своей обособленной, скрытной жизнью, выходили только на вылазки и подрывы. Они владели очень важной информацией, знали все о составе и расположении немецких войск. Фашисты считали их незаконными противниками и, обнаружив, расстреливали на месте.
Разведчики должны были связываться с партизанами и получать от них свежие данные о поступлении и местоположении частей, смене техники.
Отправляясь в разведку, я от своих выходила в военной форме, будто направлялась в штаб, чтобы как можно меньше людей знали о моем задании. Затем в определенном месте переодевалась в крестьянскую одежду. В занятых немцами селениях у партизан были свои люди, у которых мы и останавливались. В случае вопросов те отвечали, что это пришла в гости племянница или внучка.
У деревни оказывались, как правило, на рассвете, когда еще не выгнали коров. Существовали условные знаки, по которым мы определяли, есть для нас опасность быть схваченными или нет. Немцы были очень подозрительными, и если бы увидели, как ранним утром человек выходит из лесу и направляется прямиком к какой-то избе, сразу бы насторожились.
Материал по теме
Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг.
В деревнях я иногда говорила немцам, что по рождению немка. Иногда это был хороший предлог завязать разговор: я спрашивала, как можно уехать в Германию, и объясняла, что у меня есть на это право, так как там живут мои родственники. Один раз немцы позвали меня к себе и говорят, чтобы завтра я пришла к нам работать, - им срочно понадобился кто-то знающий и немецкий, и русский языки. Я пообещала, а ночью поскорее оттуда удрала. Потом хозяин дома рассказывал, что немцы меня искали, а он ответил, что я испугалась и ушла обратно в свою деревню.
Собранные сведения следовало запомнить - и не дай Бог перепутать эти строгие военные сводки! - или где-то записать, что было уже рискованно. Эти данные были чрезвычайно важны: мы победили на Курской дуге во многом потому, что прекрасно знали, где в основном сосредоточены немецких войск, сколько и какой техники прибыло, какие потери понес противник.
Однажды с заданием я не справилась. Дело было так. Наши штабные палатки стояли в лесу, и я, привыкшая рано вставать, могла немного побродить до начала работы по лесу. Там я и встретилась с Рокоссовским, который тоже любил ранние прогулки. Я остановилась, не зная, как вести себя. А он подошел, поздоровался, не ожидая от растерявшейся девчушки уставного приветствия, и сказал, что скоро мне предстоит серьезное задание. Я ответила с заметной радостью, искренне и горячо обещая все исполнить. Он внимательно посмотрел на меня и ответил коротко:
Я надеюсь.
Через день мне было приказано отправиться по известному маршруту в занятую немцами деревню Игнатьево. Там, на краю села, стояла изба, где жила семья помогавшего нам крестьянина. Он был связан с партизанами и вызвался передавать нам полученные от них сведения. Но наш разведчик, посланный к нему на предыдущей неделе, не вернулся, и теперь предстояло «продублировать» его задание. Мне были сообщены все необходимые данные и условные знаки, предупреждающие об опасности.
Мы с проводником отправились в путь под вечер. Шли долго, я старалась запоминать дорогу, хотя в условленное время на обратном пути меня должны были встретить. Заодно вспоминала и указания: «Осторожность, внимание к каждой мелочи, холодный рассудок». На случай встречи с немцами была выучена легенда.
Перед операцией я переоделась, взяла маленький, но очень сильный бинокль - и никакого оружия. К видневшейся вдали избе мне предстояло идти уже без сопровождения, оставаясь один на один с возможными опасностями. Когда подошла к краю леса, было еще совсем темно, и я решила дождаться рассвета, чтобы разглядеть условный знак - прислоненные к сараю грабли, зубьями обязательно внутрь. Зубья наружу означали опасность.
Заснуть я, конечно, не смогла, и с первыми лучами солнца выглянула из своего укрытия. Я знала, что немцев в деревне мало и расположились они на другом краю селения. Партизаны их не тревожили, и это облегчало ситуацию.
Я увидела сарай и прислоненные к нему в «безопасном» положении грабли. Почти успокоившись, уже собралась выходить из укрытия, как вдруг краем глаза уловила движение у сарая. Молодая женщина быстро подошла к граблям и повернула их зубьями наружу - опасность! Затем быстро ушла, а я была в смятении. Что изменилось, если никто не входил в дом за это время? И тут произошло уже совершенно необъяснимое. Из избы вышел пожилой человек, по описаниям - хозяин дома, и вернул грабли в положение «безопасно». Я совсем растерялась: чему верить?
А время шло, скоро уже вся деревня должна была проснуться. Решение родилось помимо моей воли, где-то внутри меня. Предупреждение об опасности не могло исходить от предателя. Ожидаемого посланника явно хотели предупредить, спасти от чего-то непонятного, но страшного. Надо было уходить, и немедленно…Возвращалась, тем не менее, я в ужасном состоянии, как на плаху: что меня ждет за невыполнение задания? Передо мной в эту деревню уже ходил разведчик и не вернулся. Тогда решили послать девушку - очень нужны были сведения. Иду я к своим с опущенной головой. И вдруг от палатки, где жили наши разведчики, бегут мне навстречу несколько человек, меня обнимают, целуют, плачут. Только к концу дня добралась я до своих. И тут меня с радостными криками окружили сослуживцы. Меня тискали и целовали, а в промежутках рассказали, что женщина, перевернувшая грабли, была снохой того человека, который контактировал с партизанами.
Ее муж был в армии, и немцы, прознав про это, стали заставлять их сотрудничать с ними, грозя расстрелом. Немцам уже было известно, что кто-то придет на встречу, и они ждали в засаде. Когда партизаны узнали об этом, они послали девочку предупредить меня об опасности, но мы с ней разминулись. Все думали, что я погибла, и не ожидали увидеть меня живой.
Рокоссовский вызвал меня к себе, поднялся навстречу, с особенной своей застенчивой улыбкой, протянул руки, в которых утонули мои ладошки, и сказал:
А вы, оказывается, еще и умница! Чем же вас наградить?
Осмелев, я выпалила:
Разрешите до конца войны служить с вами!
Он рассмеялся:
Почему же только до конца войны, можно и дальше… - Потом спросил уже серьезно: - Хотите повидать родных?
Да-да! - отреагировала я мгновенно. - Недавно у моей сестры кто-то народился, а я даже не знаю кто.
Вот и собирайтесь: завтра в Москву идет машина.
Майор Наталья Владимировна Малышева. Студенткой 3 курса ушла на фронт, через 2 недели убили ее жениха Михаила. Она прошла всю Великую Отечественную войну разведчицей, служила в штабе К. Рокоссовского, дошла до Берлина. После войны закончила МАИ, работала в конструкторском бюро С.П. Королева. Чтобы принять самое активное участие в восстановлении Пюхтицкого подворья в Москве ушла на пенсию, в 2000 году приняла монашеский постриг с именем Адриана. Скончалась 4 февраля 2012 года в возрасте 90 лет. Матушка очень хотела дожить еще до одного дня Победы и очень радовалась, когда ей говорили, что ее рассказы помогают помнить о войне и народном подвиге в военные годы. Предлагаем вниманию читателей удивительные рассказы матушки о Великой Отечественной войне.
Чудесное спасение Весной 1943 года Донской фронт был расформирован, и вместо него появился Брянский. Верховному командованию стали известны планы немецкого наступления по линии Орел-Курск. В этот район стали скрытно стягиваться крупные силы противника. Немцы хотели взять реванш за Сталинградский разгром. Готовилось грандиозное танковое сражение. От разведчиков поступали свежие сведения о противнике. Моя непосредственная работа в эти дни заключалась в прослушивании противника по проводной связи. Жили мы в палатках. Иногда попадались освобожденные квартиры, но чаще жили в лесу. Немецкими землянками брезговали - там было огромное количество клопов! Вставали около восьми часов. Питание у меня было уже офицерское, всегда был хлеб, иногда сыр и сливочное масло. Утром была обязательная беседа с руководителем об обстановке и планах. За линию фронта меня переводил сопровождающий. У него была и схема проводной связи. Подключившись, я слушала и запоминала все важное, что передавало немецкое командование своим войскам. Затем возвращалась к своим и сообщала об услышанном в штаб.
Дважды такие операции прошли удачно. Но до конца жизни не забуду того, что случилось в третий мой рейд. Когда я уже отключилась и выбралась из укрытия, чтобы, дождавшись темноты, вернуться к своим, спиной почувствовала, что не одна. Быстро обернулась, выхватив пистолет - по инструкции надо было кончать жизнь самоубийством, чтобы не попасть в плен, - но тут же получила удар по руке. Мой пистолет мгновенно оказался у стоявшего передо мной немца. Я окаменела от ужаса: сейчас меня отведут в немецкий штаб. Господи, только не это! Я даже не разглядела, что это был за немец - ни звания, ни возраста не видела от страха. Сердце выскакивало из груди, я почти не дышала. И вдруг, схватив меня за плечи, немец рывком повернул меня спиной к себе. «Ну вот, сейчас он выстрелит», - даже с облегчением подумала я. И тут же получила сильный толчок в спину. Далеко впереди меня упал и пистолет. - С девчонками не воюю! А пистолет возьми, иначе тебя свои же расстреляют… Я обомлела, повернулась и увидела длинную фигуру, уходящую в глубь леса.
Ноги не повиновались мне, и я, спотыкаясь, побрела к месту, откуда с темнотой можно было выйти к своим. По дороге привела себя в более или менее нормальное состояние и вернулась как обычно. У меня хватило ума никому не рассказать о случившемся. Потом уже, значительно позже, поделилась с близкими друзьями. Сын одного из них, принявший впоследствии монашество, произнес, ставшие для меня не так давно откровением слова: - Неужели вы до сих пор не поняли, что вас все время хранил Господь, и кто-то сильно молился за вас и ваше спасение?.. https://youtu.be/H8fy-KZc8Yo
Разведка. Чудо на Адриана и Наталью В сентябре у меня день Ангела: на день Адриана и Натальи. Я и Адриана, и Наталья. Наталья по крещению, а Адриана, как монахиня. Так что меня кто хочет – называет Наталья Владимировна, а кому больше нравится «матушка» – пожалуйста, матушка. В 1942 году после окончания офицерских курсов Наташа Малышева получает направление на Западный фронт, под Смоленск, в разведку при штабе Константина Рокоссовского. Приехав, Малышева доложилась лично Рокоссовскому, тот тепло ее встретил и выразил надежду, что все будет хорошо. По утрам Рокоссовский вставал рано, надевал бурку и ходил по лесу, думал. Однажды утром они повстречались, и Наташа получила от него новое задание. Он протянул свою руку (а у него ручища, как две мои) и говорит: «Знаете, я вам должен сказать, что скоро вам придется идти на выполнение серьезного задания». Я говорю: «Очень хорошо, буду очень рада. Надеюсь, что все будет хорошо». А задание было вот какое. Нужно было пойти в деревню и получить собранные сведения. Наш разведчик туда пошел и пропал. Нужно было узнать, что с ним случилось, и забрать все бумаги. А если они были не у него, то найти и принести. Это было восьмого сентября. Меня довели до определённого места в лесу, оставили, дальше я шла одна, ночевала в лесу – на траве. – Страшно было? – Когда я это рассказываю, все дергаются, страшно слушать, но я много страшного и до этого видела, уже конец 1942-го как-никак. Перед тем, как войти в деревню, я должна была прочитать знак. К дереву на окраине деревни были приставлены грабли – это был условный знак. В зависимости от того,куда грабли повернуты – было можно или нельзя идти. Смотрю, вроде можно идти. А потом знак меняют. Потом ещё раз меняют. Что делать?
Тогда вспомнила, как мне говорил Рокоссовский: «Хладнокровие, еще раз хладнокровие и никакой поспешности». И ещё его слова вспомнила: «Мне жертвы не нужны. Нужно все обдумать. Живой человек дороже любых сведений. Мне не нужно, чтобы люди бросались просто так под танки. Мне нужно, чтобы все было продумано». Как я потом уже узнала, знаки менялись, потому что хозяин дома работал на немцев, а жена его сына помогала мне. Она и поворачивала грабли обратно. У меня был с собой чёткий-чёткий, но небольшой бинокль. И я видела ее лицо. Она так выразительно смотрела в лес, что я будто прочитала приказ уйти. И Наташа Малышева решает идти обратно. За это в военное время могли и расстрелять… Только когда вернулась, узнала, что в деревне было предательство, и что то место, куда я должна была прийти, было подготовлено, было известно, что придет разведчик. Я шла угнетенная, в очень плохом настроении: Надо же, сказала, что выполню, и не выполнила. А потом вспоминаю лицо этой женщины, которое видела в бинокль, думаю: «Нет, нет, правильно».
Прихожу, и узнаю, что, когда я ушла, из деревни пришла девчонка – партизаны послали предупредить, чтобы разведчика не отправляли. Там место провалилось. Но та девочка опоздала: я раньше ушла. Наши решили, что я тоже, как и первый разведчик, погибла. И вдруг я появляюсь. Радость была! Потом говорят – командующий тебя зовет. Я вхожу, Рокоссовский вышел из-за стола: «А ты еще, оказывается, и умница! Чем тебя наградить?». И тут я уже обрадовалась и говорю: «Ничем меня не надо награждать. Я только хочу до конца войны с вами служить – никуда меня больше не отправляйте». А он смеётся: «А что это только до конца войны? В армии служить можно до конца жизни». А потом оказалось, что 8 сентября был день моего Ангела… https://youtu.be/Onwz26Z2urQ
Линия фронта – это миф Линия фронта совсем не такая, как ее обычно представляют. В действительности ее просто нет. Это нечто визуальное. Мы сами определяли: вот здесь еще наша сторона, а там уже немцы; сами находили наиболее благоприятные места для выхода на свои позиции. Никогда точно мы не знали, перешли ли мы линию фронта или еще нет – только по отдельным признакам догадывались.
