«Историю одного города» написал Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Известный российский писатель в сатирическом романе высмеял все пороки современного ему общества и правителей.
После выхода произведения в печать в 1870 году на автора посыпались упрёки и обвинения в принижении истории России и насмешках над властью и народом. Однако роман при этом стал очень популярен, слишком узнаваемы оказались его герои.
М. Е. Салтыков-Щедрин «История одного города»: краткое содержание
«От издателя» и «Обращение к читателю»
Эти две главы можно объединить при кратком пересказе «Истории одного города». В первой автор утверждает
, что его произведение о настоящем городе. Роман рассказывает только биографии правителей. Но не нужно воспринимать всё буквально. Менее гротескно , но подобные события являются скорее обычными для множества городов, в которых с течением времени происходили подобные перемены.
«Обращение» написано от лица последнего архивариуса, закончившего «Летописец». Он характеризует произведение как историю взаимоотношений власти и народа. На протяжении книги будет представлен ряд градоначальников, которые в определённые промежутки времени правили городом.
«О корени происхождения глуповцев» и «Опись градоначальников»
Первая глава является своего рода предисловием к будущим событиям. В ней рассказывается о войне древних племён с говорящими названиями. Среди них:
- головотяпы;
- моржееды;
- гущееды;
- лукоеды;
- лягушечники;
- кособрюхие.
Победу одержали головотяпы, но вот что делать с этой победой, они толком не знали, а значит, им нужно было найти правителя, который поддерживал бы порядок. Но эта задача оказалась не такой-то уж и простой. К какому бы князю они ни обращались, везде их ждал отказ, поскольку слыл народ глупым. Делать нечего, пришлось просить помощи у вора - новотора. Он-то и нашёл им князя. Да тот, хоть и согласился править, но жить среди народа глуповцев, как он назвал головотяпов, намерения не имел, поэтому сделал вора своим наместником. Так новотор оказался главой города с новым названием Глупово.
Горожане оказались покорными, а новотор хотел бунтов, чтобы было кого усмирять. Кроме того, он много воровал, за что князь решил его наказать повешением. Но виновник избежал этой участи, зарезавшись огурцом.
Так город остался без правителя, поэтому князю пришлось подыскивать других. По очереди было послано три градоначальника, да только все они имели нечистую руку и воровали. Ничего другого не оставалось князю, как приехать к своему народу, да пригрозить поркой.
«Опись» содержит лишь информацию о двадцати двух правителях Глупово и том, чем они прославились.
«Органчик»: особенности физиологии правителя
Итак, наступил 1762 год, и во главе города встал Дементий Варламович Брудастый. Был он правителем угрюмым и молчаливым. Только и было от него слышно, что «не потерплю» и «разорю». Глуповцев это очень удивляло, но вскоре причина такой немногословности была выяснена.
Однажды письмоводитель отправился к Брудастому с докладом, но увидел правителя в весьма странном виде. Сидевший на своём месте Дементий Варламович был без головы, она лежала отдельно от хозяина на столе и была абсолютно пустой. Не каждый день увидишь такое зрелище, горожане были поражены.
Ситуацию смог прояснить некто Байбаков, являвшийся органных дел мастером. Оказалось, правитель-то у Глупова был непростым. В его голове находился органчик, который исполнял пару музыкальных пьес. Назывались они «разорю» и «не потерплю». Именно такие слова и слышал народ от своего градоначальника. Но голова отсырела, сломалась и нуждалась в ремонте. Да таком сложном, что Байбакову справиться было не по силам, пришлось просить помощи в Петербурге. Оттуда ожидалась новая исправная голова.
Но пока её ожидали, в городе объявились самозванцы. Пробыли они правителями недолго, их быстро оттуда забрали. Глупово вновь осталось без главы, из-за чего последовала анархия продолжительностью в неделю.
«Сказание о шести градоначальницах»
Во время этого сложного периода горожане предпринимали целые военные действия, а также топили и сбрасывали друг друга с колоколен. Тогда же у города объявились градоначальницы . Да не одна, а сразу шесть:
- Ираида Лукинична Палеоголова;
- Клемантинка де Бурбон;
- Амалия Карловна Штокфиш;
- Нелька Лядоховская;
- Дунька-толстопятая;
- Матренка-ноздря.
Каждая претендовала на этот пост по своим причинам. Амалия уже имела подобный опыт в прошлом, тогда как Ираида считала, что должна стать градоначальницей по наследству от мужа, а Клемантинка - от отца. Остальные женщины и вовсе не имели веских причин на подобные притязания.
«Известие о Двоекурове»
Конец бесчинствам положил новоприбывший Семён Константинович Двоекуров. Он запомнился своим положительным влиянием на дела города. В Глупово стали варить мёд и пиво, употреблять в пищу горчицу и лавровый лист. Ожидалось даже учреждение собственной городской академии.
Три главы о Фердыщенко
«Голодный город», «Соломенный город» и «Фантастический путешественник» - во всех этих трёх главах речь идёт о новый правителе, который задержался в городе на целых шесть лет. Это был Пётр Петрович Фердыщенко. И всё в Глупово шло хорошо, пока Петру Петровичу не полюбилась жена ямщика Алёнка. Женщина на ухаживания градоначальника ответила отказом, за что её муж был отправлен в Сибирь. Тогда-то Алёнка и передумала. Но возжелать жену ближнего - это был грех, за который город поплатился засухой и последовавшим за ней голодом.
Люди умирали и винили во всём Фердыщенко. Отправили к нему ходока, да назад его не дождались. Потом направили прошение, но и оно осталось без ответа. Решили отомстить правителю через новую жену, Алёнку. Сбросили её с колокольни, а Пётр тем временем просил помощи у начальства. Он-то хлеба просил, голодных накормить, а вместо пищи прибыли военные.
Однако, несмотря на все тяготы, перенесённые городом, увлечение чужими жёнами у Фердыщенко не прошло. Следующей его жертвой оказалась стрельчиха Домашка. И этот грех не прошёл бесследно для города. Начались пожары, горели слободы. Вот тогда градоначальник стушевался и отпустил женщину, да вызвал команду.
Окончил правление и жизнь Фердыщенко в путешествии по городскому выгону. По приказу самого правителя везде его приветствовали и сытно кормили. Не прошло и трёх дней, как он не выдержал стольких обедов и умер от объедения.
«Войны за просвещение»
Однако ему быстро подыскали замену в виде Василиска Семёновича Бородавкина. Тот подошёл к делу основательно и изучил всю историю города. Василиску понравилось правительство Двоекурова, и тот решил ему подражать. Однако со времён правления Семёна Константиновича
прошло время, и глуповцы перестали употреблять горчицу. Новый градоначальник отдал приказ снова заняться посевами, да ещё добавил от себя производство прованского масла. Но горожанам такая идея пришлась не по душе.
В итоге Василиск пошёл войной на Стрелецкую слободу, показавшуюся ему пристанищем бунтующих. Поход длился девять дней, но был трудным и запутанным. Случалось драться со своими, не узнавшими друг друга в темноте. Многие живые солдаты были заменены на оловянных. Однако до намеченной цели дойти удалось. Да только там никого не оказалось. Ничего не осталось делать, как только растаскивать брёвна из домов, пришлось слободе сдаваться. Бородавкину походы понравились, и он провёл ещё три ради просвещения:
- за пользу каменных фундаментов;
- за выращивание персидской ромашки;
- против академии.
Войны истощили городские запасы, а следующий правитель Негодяев поспособствовал этому ещё больше.
«Эпоха увольнения от войн»
Затем дела принял черкешенин Микеладзе, которому, в общем-то, не было дела до Глупова, он охотился за женскими юбками, а город тем временем отдыхал. Но долго так продолжаться не могло, и ему на смену пришёл Феофилакт Иринархович Беневоленский, приходившийся другом Сперанскому. Тот, напротив, был охоч до дел, особенно законодательства
. Однако свои законы он придумывать права не имел, и тогда прибег к тайному их написанию, а затем анонимному распределению по городу. Ничем хорошим это не закончилось, он был изгнан из градоначальников по обвинению в связи с .
Пришло время подполковника Прыща. Город при нём расцвёл, но ненадолго. Дело в том, что голова главы города оказалась фаршированной. Это почувствовал предводитель дворянства, напал на Прыща и съел фарш.
«Поклонение мамоне и покаяние»
Следующим малополезным городу правителем стал статский советник по фамилии Иванов. Был маленьким и неказистым, вскоре умер. Его заменил виконт де Шарио. Но слишком уж много эмигрант веселился, к тому же оказался девицей. Это всё и привело к его возвращению за границу.
Тут пришло время статского советника Эраста Андреевича Грустилова. Мало того что к его приходу к власти, глуповцы вдруг забыли истинную религию и стали поклоняться идолам, так он и вовсе довёл город до разврата и лени. Никто не заботился о будущем, сеять перестали, что закономерно закончилось голодом. Тем временем Эраст развлекался балами. Так бы всё и продолжалось, если бы тот не встретил жену аптекаря, указавшую ему правильный путь. Встав на сторону добра, он возвеличил юродивых и убогих, а горожане покаялись. Однако прекратить голод это не помогло, и Грустилов был смещён.
«Подвержение покаянию: заключение» и «Оправдательные документы»
Последним из описываемым начальников стал идиот Угрюм-Бурчеев. Он решил, что достойный город должен иметь одинаковые улицы, дома и людей. Для этого пришлось разрушить Глупово, чтобы основать на его месте новый город с названием Непреклонск. Но тут появилось новое препятствие - река, которую Угрюм-Бурчеев в своём городе видеть не хотел. Не придумав выхода лучше, чем закидать воду мусором, градоначальник пошёл в наступление. Проблему это, конечно, не решило, а потому было придумано отстроить город на новом месте.
Почему эта затея не удалась, издатель не объясняет. Говорит только, что записи об этом оказались утеряны, а в исходе истории пришло некое «оно», из-за которого солнце померкло и земля затряслась. Угрюм-Бурчеев поспешил исчезнуть.
В конце повести приведены «Оправдательные документы», составленные некоторыми бывшими градоначальниками и содержащие рекомендации по управлению городом.
Анализ аллюзий
Читать это произведение полностью, а не просто ознакомиться с кратким содержанием «Истории одного города» по главам, приведённым выше или на сайте брифли, будет полезно. Только так вы сможете проникнуться атмосферой книги, которую нельзя передать в сокращении.
В романе можно проследить параллели с такими историческими событиями, как дворцовые перевороты, а также узнать в некоторых личностях образы реально существовавших правителей. К примеру:
Таким образом, повесть Михаила Евграфовича актуальна во все исторические эпохи. Народ имеет такого правителя, которого заслуживает. За пародией, преувеличениями и фантастическими происшествиями видно историю не одного какого-то города России, но ситуацию в стране в целом. Автор мастерски описывает нравы власти и покорность народа, а также их взаимоотношения.
Меню статьи:
В 1869–1870 годах увидело свет сатирическое произведение Салтыкова-Щедрина под названием «История одного города». В период, когда писатель начала писать роман, Салтыков-Щедрин работал над циклом текстов, озаглавленным «Помпадуры и помпадурши». «История одного города» во многом повторяет мотивы вышеназванного цикла.
Произведение Салтыкова-Щедрина приняли остро: общество расценило роман как насмешку писателя над образом жизни российского населения, поэтому «История одного города» вызвала множество негативных откликов.
Роман-сатира: характерные черты сатиры
Сатирой называется разновидность комического произведения. Однако в отличие от юмора или иронии, сатира острее обличает пороки. Название сатира получила от персонажей древнегреческой мифологии. Для сатиры характерна резкая отрицательная критика предмета интереса, однако при этом обязательно должен присутствовать положительный объект изображения. На фоне сравнения с этим положительным объектом и проявляются негативные черты того, что описывается.
Дорогие любители классики! Предлагаем вашему вниманию краткое содержание рассказа “Как один мужик двух генералов прокормил” Михаила Салтыкова-Щедрина.
Что обличает Салтыков-Щедрин? Прежде всего, писатель обращается к тематике самодержавия, критикую власть, а также раскрывая пороки населения самодержавного общества. Автор использует в тексте не только сатирические приемы, но также отдает предпочтение гротеску, иронии, так называемому эзоповому языку (названному в честь античного баснописца Эзопа) и иносказанию. Автор сочиняет сатиру, обличающую недостатки исторических личностей, правителей и градоначальников Российской империи. Народ изображен абсурдно покорным на фоне своеволия и произвола представителей власти. Удивительно, насколько актуальным произведение Салтыкова-Щедрина остается в наши дни, ведь наше общество до сих пор не искоренило изображенные в романе русского писателя пороки.
Главные герои романа “История одного города”
Персонажи романа – это градоначальники, которые по очереди отличаются определенными делами в обустройстве города с красноречивым названием Глупов. На самом деле, Салтыков-Щедрин описывает огромное количество градоначальников – всего 21 личность, управлявших Глуповым:
Амадей Мануйлович Клементий
Он был градоначальником в 1731–1734 годах. Прежде, до этой должности, герой жил в Италии, где работал кулинаром. У повара Амадея Мануйловича получались прекрасные макароны.
Герцог Курляндский привез кулинара в Российскую империю. Позже повар поднялся по карьерной лестнице и стал заправлять Глуповым. Старая привычка готовить макароны у Амадея сохранилась и на новом посту. Более того, герой тщательно заставлял жителей Глупова тоже готовить это блюдо. В 1734 году Амадей сместился градоправителем Березовым.
Фотий Петрович Ферапонтов
Ранее герой служил простым бригадиром, но в 1734 году стал градоправителем Глупова. Также Фотий Петрович занимал почетное место парикмахера герцога Курляндского. Ферапонтов поставил себе за цель борьбу с гражданами, не платящими налоги. Также у градоправителя имелась слабость: Фотий был падкий на зрелища, любил смотреть на наказание розгами. В 1738 году судьба сыграла с героем злую шутку: Ферапонтова растерзали собаки во время охоты в лесу.
Иван Матвеевич Великанов
Он сменил предыдущего градоправителя в 1738 году. Герой продержался на посту всего 2 года и в 1740-м покинул пост. Точнее, Великанова отстранили за то, что мужчина вступил в отношения с некой госпожой Лопухиной. Иван Матвеевич прославился тем, что утопил директора по хозяйственным вопросам в реке. Вообще, Великанову была свойственна жестокость. Герой часто избивал подчиненных, а также капитанов-исправников. Кроме того, Великанов взимал налог с каждого человека: получаемые 3 копейки с души градоправитель клал в свой карман.
Маныл Самылович Урус-Кугуш-Кильдибаев
Он правил городом в 1740–1745 годах. До этого герой служил на посту капитана-поручика. Маныла отличала храбрость и отвага. Градоправитель во время службы в лейб-гвардии осаждал Глупов и захватывал город. Но с поста Кильдибаев ушел громко, со скандалом, будучи уволенным.
Ламврокакис
Продержался на посту достаточно долго: с 1745-го по 1756-й год. Герой представлен беглым греком, который не имел имени или звания. До того, как Ламврокакис занял пост градоначальника, герой продавал на одном из рынков в Нежине греческое мыло, губки и орехи. Ламврокакис почитал классическое образование, но в 1756 году градоправителя нашли в спальне: чиновник умер, а тело его уже успели изъесть клопы.
Иван Матвеевич Баклан
Занял пост градоправителя Глупова в 1756 году. Баклан ранее служил бригадиром и славился неестественно высоким ростом – больше двух метров. Гордость для героя представляла родословная Ивана Матвеевича: считалось, что род Бакланов тянется от самого Ивана Великого, прямым потомком которого герой себя и расценивал. Однако судьба и этого градоправителя закончилась трагически: в 1761 налетевший на город ураган переломил высокого мужчину пополам.
Богдан Богданович Пфейфер
Правил в период с 1761-го по 1762-й год. Пфейфер служил в качестве сержанта, а потом стал градоправителем. Однако из-за отсутствия образования и невежества герой на осту долго не продержался.
Дементий Варламович Брудастский
Он отличался крайне категоричным характером. Время правления героя – 1762 год. Персонаж удивляет тем, что на месте мозга в черепе Брудастого был инструмент, напоминающий орган. За это качество герой и получил прозвище «Органчика». Градоправителя отличала усердная работа и трудолюбие. Категоричность и принципиальность Брудастого вгоняла в ужас и трепет все население Глупова. Когда Дементий Варламович покинул пост, в городе на неделю воцарился беспорядок, хаос, анархия и войны между разными группами населения.
Семен Константинович Двоекуров
Он занимал пост градоначальника в 1762–1770 годах. Двоекуров прославился деятельностью, активностью в развитии города и новаторством. Чиновник занимался обустройством города, выкладывая новые дороги, ремонтируя улицы. При правлении Двоекурова в Глупове открылись пивоварни и медоварни. Градоправитель заставлял жителей города заниматься выращиванием горчицы и лаврового листа, а также употреблением этих продуктов в пищу. Двоекурова заботили вопросы образования, поэтому герой попытался открыть академию. Между тем, характер у Семена Константиновича отличался жесткостью и принципиальностью: жители города нередко получали наказание розгами. В 1770-м году Двоекурова настигла смерть от старости.
Маркиз Антон Протасьевич де Санглот
Он правил в 1770–1772 годах. Как видно из фамилии героя, происхождение маркиз вел из Франции. Легкий, ветреный градоправитель был несерьезен, любил развлечения, пение песен, в том числе крайне непристойного характера. Пост герой покинул вследствие увольнения.
Петр Петрович Фердыщенко
Герой возглавлял Глупов в 1772–1779 годах. Когда-то мужчина служил бригадиром, а до этого – обычным солдатом. У князя Потемкина Фердыщенко числился денщиком. Правление Петра Петровича длилось 6 лет и отличалось крайним спокойствием и размеренностью. Тишь да гладь царили в Глупове, когда бразды правления держал в руках Фердыщенко. Но потом градоправителя словно поразил какой-то странный недуг. Герой стал спесив и своеволен. Фердыщенко и так отличался небольшим умом и невеликой сообразительностью, а теперь стал невыносим. Глупость, легкомысленность, сластолюбие, избалованность, косноязычие – характерные черты Петра Петровича на этом этапе правления городом.
Дорогие ценители творчества Михаила Салтыкова-Щедрина! Предлагаем ознакомиться с кратким содержанием рассказа “Дикий помещик”, который по праву считают премьерой в области сатирических сказок.
Налогами градоправитель не интересовался, хозяйственные дела запустил. Под конец правления Фердыщенко в голоде царил хаос, в Глупове случился пожар, а потом население охватил голод. Градоправитель ездил осматривать окрестности владений, однако путешествие это было нелепым. Объевшись во время одной из поездок, градоправитель умер.
Василиск Семенович Бородавкин
Его правление было самым продолжительным и длилось с 1779 года до 1798-го. Кроме длительности, время, когда Бородавкин находился у власти, принесло Глупову наилучшие результаты. Город процветал. Градоправитель тщательно следил за уплатой налогов, страстно и яростно боролся с теми, кто не платил налоги в казну. В этой борьбе Бородавкин уничтожил 33 села, собрав с населения при этом всего два с половиной рубля. Василий Семенович любил играть в ламуш и ввел на эту игру моду. Также Бородавкин ввел в широкий обиход прованские масла. Одна площадь была замощена, а вторая – обсажена деревьями.
Градоправитель интересовался уровнем образования в городе, собирался создать учебное заведение – академию. Но предложение Бородавкина об основании академии не получило поддержки, поэтому вместо этого градоправитель заложил съезжий дом – здание для пребывания арестованных людей. Прославился же Бородавкин тем, что во время правления героя прошли 4 войны, которые велись за просветительскую деятельность, и 3 войны против этой деятельности. Как римский император Нерон, Василиск Семенович хотел спалить Глупов, однако этой задумке помешала кончина градоправителя в 1798 году.
Онуфрий Иванович Негодяев
Годы правления Глуповым – 1798–1802 года. Негодяева писатель не зря наделил такой «говорящей» фамилией. Онуфрий Иванович происходил из обычных крестьян, а до градоправительства топил печи в городишке под Петербургом. Придя к власти, герой уничтожил улицы, вымощенные предшественниками. Камень, который раньше лежал в виде брусчатки, послужил материалов для изготовления монументальной скульптуры.
Глупов постепенно приходил в упадок, разрушался. Население города утеряло признаки цивилизованности, покрывшись шерстью и одичав. С поста Негодяев ушел через 4 года – нерадивого градоправителя уволили.
Ксаверий Георгиевич Микаладзе
Правил в период с 1802-го до 1806-го года. Судя по фамилии, Ксаверий Георгиевич происходил из черкесов. Микладзе, который до того как занял пост градоправителя был князем, происходил из рода княгини Тамары. Княгиня вошла в историю сладострастным характером и горячим темпераментом. Между тем, Микеладзе правил ласково и кротко. Впервые жители Глупова ощутили уважительное отношение со стороны градоправителя.
Микеладзе не любил ругаться, вел себя вежливо и спокойно. Кроме того, градоправитель проводил много времени в женской компании, любил красивых девушек, и сам отличался внешне привлекательными чертами. Глупов расцвел, а количество населения увеличилось почти в два раза. Иронично, что Ксаверий Георгиевич скончался от истощения. Однако точная дата смерти градоправителя неизвестна: то ли это 1806 год, то ли же 1814-й.
Феофилакт Иринархович Беневоленский
Время пребывания героя на посту градоправителя Глупова – 1806–1811 года. До того как стать градоправителем, Беневоленский служил в звании статского советника при дворе. У Феофилакта Иринарховича имелись и влиятельные покровители: среди них – коллега героя по семинарии Сперанский. Во время начальствования Беневоленского население Глупова жило хорошо, а жители стали очень толстыми. Градоправитель любил сочинять законы и разнообразные правила. Беневоленский завел роман с некоей Распоповой. Женщина – купчиха, которая подавала Беневоленскому каждую субботу вкусные пироги. Когда у градоправителя появлялось свободное время, он тратил его на сочинение проповедей, которые произносились местными священниками. Знаток языков, Беневоленский перевел с латыни произведения Фомы Кемпийского.
Градоправитель снова заставил жителей Глупова выращивать и употреблять в пищу горчицу, прованские масла и лавровый лист. Откупы Беневоленский обкладывал данью, получая за это 3 тысячи рублей годовой прибыли. Правление героя завершилось в 1811 году, когда Беневоленского уличили в сговоре с Наполеоном Бонапартом.
Иван Пантелеич Прыщ
Его правление которого заняло несколько лет, начиная с 1811 года. Ранее герой служил офицером. Жители Глупова получили свободу, а сам градоправитель уделил все время и все силы управлению городскими делами. Население стремительно богатело, а количество людей, живущих в достатке и богатстве, увеличилось в 4 раза. Однако у Прыща нашли небольшой и странный изъян – фаршированную голову. Жизнь Ивана Пантелеича закончилась внезапно: градоправителя убил предводитель местного дворянства.
Никодим Осипович Иванов
До этого он служил статским советником. Герой начал править Глуповым где-то между 1811-м годом и 1819-м. Умом градоправитель не отличался. Низкорослый Иванов не сочинял законов и не понимал законодательства. Смерть настигла градоправителя, когда тот пытался понять указ.
Виконт Ангел Дорофеевич дю Шарио
Он находился у власти Глупова в 1811–1821 годах. Как свидетельствует фамилия героя, дю Шарио приехал из Франции. Любовь к женским нарядам, вкусной еде, деликатесам вроде лягушачьих ножек, привлекла внимание к полу градоправителя. Как и следовало ожидать, дю Шарио оказался девушкой. В 1821 году градоправитель уехал из России.
Эраст Андреевич Грустилов
Он правил Глуповым приблизительно в 1815–1825 годах. Также ранее служил статским советником, приходился другом Карамзину. Грустилов не зря получил такое имя: героя отличала склонность к меланхолии, однако темперамент у градоправителя оказался страстным, сластолюбивым и развращенным. Глупов, как в эпоху эллинизма, погрузился в сладострастие и разврат. Жители города поклонялись пантеону богов. В 1825 году градоправителя настигла смерть: Грустилов умер, сраженный меланхолией.
Угрюм-Бурчеев
Он оказался сущим идиотом. Глаза героя выдавали безнравственную, глупую, бессовестную натуру. Старый Глупов при Угрюме-Бурчееве разрушается под корень, а на новом месте возводится поселение, названное Непреклонском. Градоправитель отличался странными привычками: например, герой всегда засыпал на голом полу. Город при правлении Угрюма-Бурчеева превратился в военный поселок, жители ходили в военной форме, маршировали и соблюдали строгую дисциплину. В один прекрасный день градоправитель просто исчезает.
Архистратиг Стратилатович Перехват-Залихватский
Военный, ставший градоправителем, вошел в Глупов торжественно. Архистратиг приехал на белоснежном жеребце. Академия была сожжена, а науки – упразднены.
Анализ произведения
В сатирическом романе «История одного рода» не трудно увидеть пародию на политическое устройство Российской империи. Жители Глупова (России), по мнению автора, весьма неплохие люди. Однако огромное количество пороков, таких, как лень и неорганизованность, мешают глуповцам жить хорошо. Градоначальниками в этом населённом пункте становятся или любители праздности и развлечений, или «самодуры», пытающиеся внедрить свои собственные никому не нужные новшества. Ни от тех, ни от других нет никакой пользы. Будущее России кажется Салтыкову-Щедрину более чем безрадостным. К власти рано или поздно придёт правитель, который захочет изменить страну до неузнаваемости, разрушить старое, чтобы создать новое. Автор полагает, что такой подход не приведёт ни к чему хорошему: ничего нового создано так и не будет, старое же может быть утеряно навсегда.
Салтыков-Щедрин “История одного города”: краткое содержание
5 (100%) 3 votesВ 1870 году после ряда публикаций отдельных глав вышло в свет произведение Михаил Салтыкова-Щедрина «История одного города». Это событие получило широкий общественный резонанс – писателя обвиняли в насмешках над русским народом и очернении фактов российской истории. Жанр произведения – сатирическая повесть, обличающая нравы, взаимоотношения власти и народа в самодержавном обществе.
Рассказ «История одного города» насыщен такими приемами как ирония, гротеск, эзопов язык, иносказание. Все это позволяет автору, в отдельных эпизодах доводя до абсурда описываемое, ярко изобразить абсолютную покорность народа любому произволу власти. Пороки современного автору общества не изжиты и в наши дни. Прочитав «Историю одного города» в кратком содержании по главам вы ознакомитесь с самыми важными моментами произведения, наглядно демонстрирующими сатирическую направленность повести.
Главные герои
Главные герои повести – градоначальники, каждый из которых сумел чем-то запомниться в истории города Глупова. Поскольку портретов градоначальников повесть описывает немало, стоит остановиться на наиболее значимых персонажах.
Брудастый – потряс жителей своей категоричностью, своими возгласами по любому поводу «Разорю!» и «Не потерплю!».
Двоекуров со своими «великими» реформами относительно лаврового листа и горчицы, представляется совсем безобидным на фоне последующих градоначальников.
Бородавкин – воевал с собственным народом «за просвещение».
Фердыщенко – его алчность и похоть едва ли не погубили горожан.
Прыщ – к такому правителю, как он, народ оказался не готов – слишком хорошо людям жилось при нем, не вмешивающимся ни в какие дела.
Угрюм-Бурчеев – при всем своем идиотизме он сумел не только стать градоначальником, но и погубить весь город, пытаясь воплотить в жизнь свою бредовую идею.
Другие персонажи
Если главные герои – градоначальники, второстепенные – народ, с которыми они взаимодействуют. Простой народ показан как собирательный образ. Автор в целом изображает его как повинующегося своему правителю, готового терпеть все притеснения и различные странности своей власти. Показаны автором как безликая масса, которая бунтует только тогда, когда вокруг происходит повальная гибель людей от голода или пожаров.
От издателя
«История одного города» рассказывает о городе Глупове, его истории. Глава «От издателя» голосом автора уверяет читателя в том, что «Летописец» подлинный. Он приглашает читателя «уловить физиономию города и уследить, как в его истории отражались разнообразные перемены, одновременно происходившие в высших сферах». Автор подчеркивает, что сюжет повествования однообразен, «почти исключительно исчерпывается биографиями градоначальников».
Обращение к читателю от последнего архивариуса-летописца
В этой главе автор ставит перед собой задачу – передать «трогательное соответствие» власти города, «в меру дерзающей» народу, «в меру благодарящего». Архивариус рассказывает о том, что представит читателю историю правления в городе Глупове градоначальников, один за другим сменяющихся на высшем посту. Рассказчики, четверо местных летописцев, излагают поочередно «подлинные» события, происходящие в городе с 1731 по 1825 гг.
О корени происхождения глуповцев
В этой главе рассказывается о доисторическом времени, о том, как древнее племя головотяпов одержали победу над соседними племенами лукоедов, гущеедов, моржеедов, лягушечников, кособрюхих и проч. После победы головотяпы стали думать о том, как навести порядок в своем новом обществе, поскольку дела у них никак не шли на лад: то «Волгу толокном замесили», то «теленка на баню затащили». Они решили, что им нужен правитель. С этой целью головотяпы отправились искать князя, который бы управлял ими. Однако все князья, к которым они обращались с этой просьбой, ответили отказом, поскольку никто не захотел управлять глупыми людьми. Князья, “поучив” жезлом, головотяпов отпускали с миром и с «честию». Отчаявшись, они обратились к вору-новотору, который сумел помочь найти князя. Князь ими управлять согласился, однако жить вместе с головотяпами не стал – послал в качестве своего наместника вора-новотора.
Головотяпов переименовал в «глуповцев», а город соответственно, стал называться «Глупов».
Управлять глуповцами новотору было совсем несложно – этот народ отличался покорностью и беспрекословным исполнением приказов власти. Однако их правителя это не радовало, новотор желал бунтов, которые можно было бы усмирять. Финал его правления был очень печален: вор-новотор проворовался до того, что князь не выдержал и послал ему петлю. Но новотор сумел и из этой ситуации вывернуться – не дожидаясь петли, он «зарезался огурцом».
Затем в Глупове стали поочередно появляться другие правители, которых присылал князь. Все они – одоевец, орловец, калязинец, – оказались бессовестными ворами даже еще хуже новатора,. Князь устал от таких событий, лично явился в город с криком: «Запорю!». Этим криком начался отсчет «исторического времени».
Опись градоначальникам, в разное время в город Глупов от вышнего начальства поставленным (1731 - 1826)
В этой главе перечисляются поименно градоначальники Глупова и кратко упоминаются их «достижения». Говорится о двадцати двух правителях. Так, например, об одном из градоправителей в документе записано так: «22)Перехват-Залихватский, Архистратиг Стратилатович, майор. О сем умолчу. Въехал в Глупов на белом коне, сжег гимназию и упразднил науки».(непонятен смысл главы)
Органчик
1762 год ознаменовался началом правления градоначальника Дементия Варламовича Брудастого. Глуповцы были удивлены тем, что их новый правитель угрюм и не говорит ничего, кроме двух фраз: «Не потерплю!» и «Разорю!». Они не знали, что и думать, до тех пор, пока не открылась тайна Брудастого: его голова совсем пустая. Письмоводитель случайно увидел ужасную вещь: туловище градоначальника по обыкновению сидело за столом, а вот голова отдельно лежала на столе. И в ней не было ничего вообще. Горожане не знали, что теперь им делать. Они вспомнили о Байбакове – мастере часовых и органных дел, который совсем недавно приходил к Брудастому. Расспросив Байбакова, глуповцы выяснили, что голова градоначальника была оснащена музыкальным органчиком, который исполнял только две пьески: «Не потерплю!» и «Разорю!». Органчик вышел из строя, отсырев в дороге. Мастеру самостоятельно починить его не удалось, поэтому он заказал в Санкт-Петербурге новую голову, однако заказ что-то задерживался.
Наступило безвластие, финал которому положило неожиданное явление одновременных двух абсолютно одинаковых правителей-самозванцев. Они увидели друг друга, «смерили друг друга глазами», а наблюдавшие эту сцену жители молча медленно разошлись. Прибывший из губернии рассыльный забрал с собой обоих «градоначальников», а в Глупове началась анархия, которая длилась целую неделю.
Сказание о шести градоначальницах (Картина глуповского междоусобия)
Это время было очень насыщено событиями в сфере градоправления – город пережил целых шесть градоначальниц. Жители наблюдали борьбу Ираиды Лукиничны Палеологовой, Клемантинки де Бурбон, Амалии Карловны Штокфиш. Первая уверяла, что достойна быть градоначальницей из-за того, что ее муж какое-то время занимался градоначальничейской деятельностью, у второй – занимался отец, третья некогда сама была градональнической помпадуршей. Помимо названных, на власть претендовали также Нелька Лядоховская, Дунька-толстопятая и Матренка-ноздря. Оснований у последних претендовать на роль градоначальниц не было вообще. В городе разыгрались нешуточные баталии. Глуповцы топили и сбрасывали с колокольни своих сограждан. Город устал от анархии. И тут наконец-то появился новый градоначальник – Семен Констатинович Двоекуров.
Известие о Двоекурове
Новоявленный правитель Двоекуров правил Глуповым в течение восьми лет. Он отмечен как человек передовых взглядов. Двоекуров развил деятельность, которая стала для города благотворной. При нем стали заниматься медо- и пивоварением, приказал обязательно употреблять в пищу горчицу и лавровый лист. В его намерения входило учреждение в Глупове академии.
Голодный город
На смену правления Двоекурова пришел Петр Петрович Фердыщенко. Город жил в течение шести лет в благополучии и процветании. Но на седьмой год градоправитель влюбился в Алену Осипову, жену ямщика Митьки. Однако Аленка чувств Петра Петровича не разделила. Фердыщенко предпринимал всевозможные действия, чтобы заставить Аленку полюбить его, даже отправил Митьку в Сибирь. Аленка стала благосклонной к ухаживаниям градоначальника.
В Глупове началась засуха, а вслед за ней начались голод и людские смерти. Глуповцы потеряли терпение и отправили к Фердыщенко посланца, однако ходок не вернулся. Поданное прошение также не нашло ответа. Тогда жители взбунтовались и сбросили Аленку с колокольни. В город пришла рота солдат для подавления бунта.
Соломенный город
Следующим любовным увлечением Петра Петровича стала стрельчиха Домашка, которую он отбил у «опчества». Вместе с новой любовью в город пришли пожары, вызванные засухой. Сгорела Пушкарская слобода, затем Болотная и Негодница. Глуповцы обвинили Фердыщенко в новой напасти.
Фантастический путешественник
Новая глупость Фердыщенко едва ли навлекла новую беду на горожан: он отправился в путешествие по городскому выгону, заставляя жителей одаривать себя съестными припасами. Путешествие закончилось спустя три дня смертью Фердыщенко от обжорства. Глуповцы испугались, что их обвинят в намеренном «окормлении бригадира». Однако спустя неделю страхи горожан рассеялись – прибыл из губернии новый градоправитель. Решительный и деятельный Бородавкин положил начало «золотого века Глупова». Люди стали жить в полном изобилии.
Войны за просвещение
Василиск Семенович Бородавкин, новый градоначальник Глупова, изучил историю города, и решил, что единственный предыдущий правитель, на которого стоит равняться – Двоекуров, и поразило его даже не то, что предшественник вымостил улицы города и собрал недоимки, а то, что при нем сеяли горчицу. К сожалению, народ уже забыл его и даже перестал высеивать эту культуру. Бородавкин решил вспомнить прежние времена, возобновить посев горчицы и употребление ее в пищу. Но жители упорно не хотели возвращаться к прошлому. Глуповцы бунтовали стоя на коленях. Они боялись, что в том случае, если повинуются Бородавкину, в будущем он заставит их «еще какую ни на есть мерзость есть». Градоначальник предпринял военный поход на Стрелецкую слободу, «источник всего зла», чтобы подавить бунт. Поход длился девять дней и совсем успешным назвать его сложно. В абсолютной тьме свои бились со своими. Градоначальник претерпел измену своих сторонников: однажды утром он обнаружил, что большее число солдат уволили, на смену им поставили оловянных солдатиков, сославшись на некую резолюцию. Однако градоправитель сумел выстоять, организовав из оловянных солдатиков резерв. Он дошел до слободы, однако никого там не нашел. Бородавкин начал разбирать дома по бревнам, что заставило слободу сдаться.
Будущее принесло еще три войны, которые также велись за «просвещение». Первая из трех последующий войн велась за разъяснение жителям города пользы каменных фундаментов домов, вторая – из-за отказа жителей выращивать персидскую ромашку, а третья – против учреждении академии в городе.
Итогом правления Бородавкина стало обнищание города. Градоначальника не стало в тот момент, когда он в очередной раз решил сжечь город.
Эпоха увольнения от войн
В сокращении последующие события выглядят так: окончательно оскудел город при очередном правителе капитане Негодяеве, который сменил Бородавкина. Негодяева очень скоро уволили за несогласие с навязывание конституции. Однако летописец счел эту причину формальной. Истинным же поводом стал тот факт, что градоначальник в свое время служил истопником, что в определенной мере расценивалось как принадлежность к демократическому началу. А войны за просвещение и против него были не нужны истощенному сражениями городу. После увольнения Негодяева «черкешенин» Микеладзе взял бразды правления в свои руки. Однако и его правление никак не повлияло на положение в городе: Глуповым градоначальник не занимался вообще, поскольку все его помыслы были связаны исключительно с представительницами прекрасного пола.
Беневоленский Феофилакт Иринархович стал преемником Микеладзе. Другом по семинарии нового градоправителя был Сперанский, и от него, очевидно, Беневоленскому передалась любовь к законодательству. Им были написаны такие законы: «Всякий человек да имеет сердце сокрушенно», «Всяка душа да трепещет» и «Всякий сверчок да познает соответствующий званию его шесток». Однако на написание законов Беневоленские не имел права, он вынужден был их издавать тайно, а ночами разбрасывать по городу свои труды. Продолжалось это совсем недолго – его заподозрили в связях с Наполеоном и уволили.
Следующим был назначен подполковник Прыщ. Удивительно было то, что при нем город жил в изобилии, урожаи собирали огромные, несмотря на то, что градоначальник совершенно не занимался своими прямыми обязанностями. Горожане вновь что-то заподозрили. И были в своих подозрениях правы: предводитель дворянства заметил, что голова градоправителя источает запах трюфелей. Он напал на Прыща и съел фаршированную голову правителя.
Поклонение мамоне и покаяние
В Глупове появился преемник съеденного Прыща – статский советник Иванов. Однако тот скоро умер, так как «оказался столь малого роста, что не мог вмещать ничего пространного».
На смену ему пришел виконт де Шарио. Этот правитель не умел делать ничего, кроме того, что веселиться постоянно, устраивать маскарады. Он «дел не вершил и в администрацию не вмешивался. Это последнее обстоятельство обещало продлить благополучие глуповцев без конца…» Но эмигранта, позволившего жителям обратиться в язычество, было велено выслать за границы. Интересно, что он оказался особой женского пола.
Следующим в Глупове появился статский советник Эраст Андреевич Грустилов. К моменту его появления жители города уже стали абсолютными идолопоклонниками. Они забыли Бога, погрузившись в разврат и лень. Они перестали работать, сеять поля, надеясь на какое-то счастье, и как результат – в город пришел голод. Грустилова такое положение заботило очень мало, поскольку он был занят балами. Однако в скором времени произошли перемены. Жена аптекаря Пфейера повлияла на Грустилова, указав истинный путь добра. И главными людьми в городе стали убогие и юродивые, которые в эпоху идолопоклонничества очутились на обочине жизни.
Жители Глупова раскаялись в своих грехах, однако этим дело и закончилось – работать глуповцы так и не начали. Ночами городской бомонд собирался на чтение трудов г. Страхова. Об этом скоро стало известно высшему начальству и Грустилову пришлось распрощаться с должностью градоправителя.
Подтверждение покаянию. Заключение
Последним градоначальником Глупова стал Угрюм-Бурчеев. Этот человек был полнейшим идиотом – «чистейший тип идиота», как пишет автор. Для себя он поставил единственную цель – сделать из города Глупова город Непреклонск, «вечно-достойныя памяти великого князя Святослава Игоревича». Непреклонск должен был выглядеть так: городские улицы должны быть одинотипно прямыми, дома и строения также идентичными друг друга, люди тоже. Каждый дом должен стать «поселенной единицей», за которой будет наблюдать его, Угрюм-Бурчеева, шпион. Горожане называли его «Сатана» и испытывали по отношению к своему правителю смутный страх. Как оказалось, небеспочвенно: градоначальник разработал детальный план и приступил к воплощению его в жизнь. Он разрушил город, не оставив камня на камне. Теперь предстояла задача строительства города его мечты. Но нарушала эти планы река, она мешала. Угрюм-Бурчеев начал с ней настоящую войну, использовал весь мусор, который остался в результате разрушения города. Однако река не сдавалась, размывая все возводимые плотины и дамбы. Угрюм-Бурчеев развернулся и, ведя за собой народ, ушел от реки прочь. Он выбрал новое место для строительства города – ровную низину, и начал возводить город своей мечты. Однако что-то пошло не так. К сожалению, что именно помешало строительству, узнать не удалось, поскольку записи с подробностями этой истории не сохранились. Известна стала развязка: «…время останавливало бег свой. Наконец земля затряслась, солнце померкло… глуповцы пали ниц. Неисповедимый ужас выступил на всех лицах, охватил все сердца. Оно пришло…». Что именно пришло, читателю остается неизвестно. Однако судьба Угрюм-Бурчеева такова: «прохвост моментально исчез, словно растворился в воздухе. История прекратила течение свое».
Оправдательные документы
В финале повествования публикуются «Оправдательные документы», которые представляют собой сочинения Бородавкина, Микеладзе и Беневоленского, написанные в назидание другим градоначальникам.
Заключение
Краткий пересказ «Истории одного города» наглядно демонстрирует не только сатирическое направление повести, но и неоднозначно указывает на исторические параллели. Образы градоначальников списаны с исторических личностей, многие события также отсылают к дворцовым переворотам. Полная версия повести, безусловно, даст возможность детально ознакомиться с содержанием произведения.
Тест по рассказу
Рейтинг пересказа
Средняя оценка: 4.3 . Всего получено оценок: 2970.
67c6a1e7ce56d3d6fa748ab6d9af3fd7
В повести описывается жизнь города Глупова на протяжении ста лет до 1825 года. Летопись города за это время вели четыре архивариуса. История Глупова напрямую связана с периодом правления различных градоначальников. В первой доисторической главе автор рассматривает вопрос происхождения населения города. Народ головотяпов смог одержать победу над другими племенами. Головотяпы решили найти для управления ими князя. Многие правители отказывались властвовать над глупым народом. Один из них согласился, но в городе жить не стал, оставив вместо себя наместника - новотора. Наместник оказался вором. Князь нечестнуму новотору отправил петлю. Но тот не стал ждать и зарезал себя огурцом. После такого князь назначал еще нескольких правителей вместо себя. Но все они ужасно воровали. Князь сам прибыл в Глупов и с этого момента начался исторический период в жизни города. Далее в произведение приводится описание градоначальников Глупова, рассказываются биографии наиболее значимых.
Дементий Варламович Брудастый был очень угрюмым и немногословным. Он все время пользовался двумя фразами: «Не потерплю и Разорю». Как-то письмоводитель увидел невероятную картину. Брудастый как обычно сидел за столом, но его голова лежала отдельно и была полностью пустой. Оказалось, что голова градоначальника содержала только два органчика с мелодиями: не потерплю и разорю. Но как-то из-за сырости голова пришла в негодность. Часовщик Байбаков заказал новую голову в столице. Но она не пришла в срок, поэтому Брудастый был без головы.
После этого в городе оказались два самозваных начальника. Рассыльный из губернии их быстро забрал. А Глупов погрузился в анархию. В течение недели городом управляли шесть женщин-градоначальниц. Жителям быстро надоела такая неразбериха. Новым градоначальником стал Семен Константинович Двоекуров. Его деятельность для города имела позитивное значение, он даже мечтал открыть в городе академию.
Петр Петрович Фердыщенко первые шесть лет управлял городом очень слаженно, Глупов в эти годы процветал. Но затем градоначальника попутал бес. Он воспылал чувствами к жене ямщика Аленке. Она отказала градоначальнику. Тогда Фердыщенко сослал ее мужа в Сибирь, а Аленке пришлось подчиниться. Но в наказание за такие поступки в город пришла засуха, а за ней и голод. Жители сбросили тогда Аленку с колокольни. Фердыщенко писал различные письма начальству, в Глупов даже прибыл отряд солдат. Когда градоначальник снова влюбился в Домашку, в городе начались сильные пожары. Правитель испугался и отказался от Домашки. Власть Фердыщенко закончилась в путешествии, когда он скончался от переедания.
Новым градоначальником стал Василиск Семенович Бородавкин. Он считал себя умным правителем и даже вел войны за просвещение народа. В период его правления Глупов стал находиться в упадке.
Еще один правитель Феофилакт Иринархович Беневольский любил издавать различные законы, хотя не имел на то право. Поэтому он разбрасывал листовки с законами по ночам. Уволен градоначальник был за сотрудничество с Наполеоном.
Затем Глуповым управлял подполковник Прыщ. Он фактически не участвовал в управлении, но город на удивление развивался за счет прекрасных урожаев. Оказалось, что у Прыща была фаршированная голова, которую съел предводитель, почувствовав от нее запах трюфелей.
При очередном градоначальнике - статском советнике Эрасте Андреевиче Грустилове Глупов вообще не развивался. Лень и разврат стали характерными чертами глуповцев. Градоначальник все свое время проводил на балах. Вскоре в Глупов пришел голод. Грустилова вскоре сместили. За столетний период времени последним градоначальником стал Угрюм Бурчеев. Он не отличался особым умом, по сути, был идиотом. Бурчеев решил полностью перестроить город. Глупов был разрушен до основания. Новому строительству мешала река, но перекрыть ее русло Бурчееву не удалось, хотя он очень старался. Поэтому Бурчеев повел глуповцем на низину, возводить город было решено там. Но что-то пошло не так. Градоначальник буквально растворился в воздухе и бесследно исчез. История на этом закончилась.
] в городе Глупове происходило необычное движение по случаю прибытия нового градоначальника, Дементия Варламовича Брудастого. Жители ликовали; еще не видав в глаза вновь назначенного правителя, они уже рассказывали об нем анекдоты и называли его «красавчиком» и «умницей». Поздравляли друг друга с радостью, целовались, проливали слезы, заходили в кабаки, снова выходили из них, и опять заходили. В порыве восторга вспомнились и старинные глуповские вольности. Лучшие граждане собрались перед соборной колокольней и, образовав всенародное вече, потрясали воздух восклицаниями: батюшка-то наш! красавчик-то наш! умница-то наш!
Явились даже опасные мечтатели. Руководимые не столько разумом, сколько движениями благодарного сердца, они утверждали, что при новом градоначальнике процветет торговля, и что, под наблюдением квартальных надзирателей, возникнут науки и искусства. Не удержались и от сравнений. Вспомнили только что выехавшего из города старого градоначальника, и находили, что хотя он тоже был красавчик и умница, но что, за всем тем, новому правителю уже по тому одному должно быть отдано преимущество, что он новый. Одним словом, при этом случае, как и при других подобных, вполне выразились: и обычная глуповская восторженность, и обычное глуповское легкомыслие.
Между тем новый градоначальник оказался молчалив и угрюм. Он прискакал в Глупов, как говорится, во все лопатки (время было такое, что нельзя было терять ни одной минуты), и едва вломился в пределы городского выгона, как тут же, на самой границе, пересек уйму ямщиков. Но даже и это обстоятельство не охладило восторгов обывателей, потому что умы еще были полны воспоминаниями о недавних победах над турками, и все надеялись, что новый градоначальник во второй раз возьмет приступом крепость Хотин.
Скоро, однако ж, обыватели убедились, что ликования и надежды их были, по малой мере, преждевременны и преувеличенны. Произошел обычный прием, и тут в первый раз в жизни пришлось глуповцам на деле изведать, каким горьким испытаниям может быть подвергнуто самое упорное начальстволюбие. Все на этом приеме совершилось как-то загадочно. Градоначальник безмолвно обошел ряды чиновных архистратигов, сверкнул глазами, произнес: «Не потерплю!» – и скрылся в кабинет. Чиновники остолбенели; за ними остолбенели и обыватели.
Несмотря на непреоборимую твердость, глуповцы – народ изнеженный и до крайности набалованный. Они любят, чтоб у начальника на лице играла приветливая улыбка, чтобы из уст его, по временам, исходили любезные прибаутки, и недоумевают, когда уста эти только фыркают или издают загадочные звуки. Начальник может совершать всякие мероприятия, он может даже никаких мероприятий не совершать, но ежели он не будет при этом калякать, то имя его никогда не сделается популярным. Бывали градоначальники истинно мудрые, такие, которые не чужды были даже мысли о заведении в Глупове академии (таков, например, штатский советник Двоекуров, значащийся по «описи» под №9), но так как они не обзывали глуповцев ни «братцами», ни «робятами», то имена их остались в забвении. Напротив того, бывали другие, хотя и не то чтобы очень глупые – таких не бывало, – а такие, которые делали дела средние, то есть секли и взыскивали недоимки, но так как они при этом всегда приговаривали что-нибудь любезное, то имена их не только были занесены на скрижали, но даже послужили предметом самых разнообразных устных легенд.
Так было и в настоящем случае. Как ни воспламенились сердца обывателей по случаю приезда нового начальника, но прием его значительно расхолодил их.
– Что ж это такое! – фыркнул – и затылок показал! нешто мы затылков не видали! а ты по душе с нами поговори! ты лаской-то, лаской-то пронимай! ты пригрозить-то пригрози, да потом и помилуй! – Так говорили глуповцы, и со слезами припоминали, какие бывали у них прежде начальники, всё приветливые, да добрые, да красавчики – и все-то в мундирах! Вспомнили даже беглого грека Ламврокакиса (по «описи» под №5), вспомнили, как приехал в 1756 году бригадир Баклан (по «описи» под № 6), и каким молодцом он на первом же приеме выказал себя перед обывателями.
– Натиск, – сказал он, – и притом быстрота, снисходительность, и притом строгость. И притом благоразумная твердость. Вот, милостивые государи, та цель или, точнее сказать, те пять целей, которых я, с Божьею помощью, надеюсь достигнуть при посредстве некоторых административных мероприятий, составляющих сущность или, лучше сказать, ядро обдуманного мною плана кампании!
И как он потом, ловко повернувшись на одном каблуке, обратился к городскому голове и присовокупил:
– А по праздникам будем есть у вас пироги!
– Так вот, сударь, как настоящие-то начальники принимали! – вздыхали глуповцы, – а этот что! фыркнул какую-то нелепицу, да и был таков!
Увы! последующие события не только оправдали общественное мнение обывателей, но даже превзошли самые смелые их опасения. Новый градоначальник заперся в своем кабинете, не ел, не пил, но все что-то скреб пером. По временам он выбегал в зал, кидал письмоводителю кипу исписанных листков, произносил: «Не потерплю!» – и вновь скрывался в кабинете. Неслыханная деятельность вдруг закипела во всех концах города; частные пристава поскакали; квартальные поскакали; заседатели поскакали; будочники позабыли, что значит путем поесть, и с тех пор приобрели пагубную привычку хватать куски на лету. Хватают и ловят, секут и порют, описывают и продают... А градоначальник все сидит, и выскребает всё новые и новые понуждения... Гул и треск проносятся из одного конца города в другой, и над всем этим гвалтом, над всей этой сумятицей, словно крик хищной птицы, царит зловещее: «Не потерплю!»
Глуповцы ужаснулись. Припомнили генеральное сечение ямщиков, и вдруг всех озарила мысль: а ну, как он этаким манером целый город выпорет! Потом стали соображать, какой смысл следует придавать слову «не потерплю!» – наконец, прибегли к истории Глупова, стали отыскивать в ней примеры спасительной градоначальнической строгости, нашли разнообразие изумительное, но ни до чего подходящего все-таки не доискались.
– И хоть бы он делом сказывал, по скольку с души ему надобно! – беседовали между собой смущенные обыватели, – а то цыркает, да и нá-поди!
Глупов, беспечный, добродушно-веселый Глупов, приуныл. Нет более оживленных сходок за воротами домов, умолкло щелканье подсолнухов, нет игры в бабки! Улицы запустели, на площадях показались хищные звери. Люди только по нужде оставляли дома свои и, на мгновение показавши испуганные и изнуренные лица, тотчас же хоронились. Нечто подобное было, по словам старожилов, во времена тушинского царика, да еще при Бироне, когда гулящая девка, Танька Корявая, чуть-чуть не подвела всего города под экзекуцию. Но даже и тогда было лучше; по крайней мере, тогда хоть что-нибудь понимали, а теперь чувствовали только страх, зловещий и безотчетный страх.
В особенности тяжело было смотреть на город поздним вечером. В это время Глупов, и без того мало оживленный, окончательно замирал. На улице царили голодные псы, но и те не лаяли, а в величайшем порядке предавались изнеженности и распущенности нравов; густой мрак окутывал улицы и дома, и только в одной из комнат градоначальнической квартиры мерцал, далеко за полночь, зловещий свет. Проснувшийся обыватель мог видеть, как градоначальник сидит, согнувшись, за письменным столом, и все что-то скребет пером... И вдруг подойдет к окну, крикнет «не потерплю!» – и опять садится за стол, и опять скребет...
Начали ходить безобразные слухи. Говорили, что новый градоначальник совсем даже не градоначальник, а оборотень, присланный в Глупов по легкомыслию; что он по ночам, в виде ненасытного упыря, парит над городом и сосет у сонных обывателей кровь. Разумеется, все это повествовалось и передавалось друг другу шепотом; хотя же и находились смельчаки, которые предлагали поголовно пасть на колена и просить прощенья, но и тех взяло раздумье. А что, если это так именно и надо? что, ежели признано необходимым, чтобы в Глупове, грех его ради, был именно такой, а не иной градоначальник? Соображения эти показались до того резонными, что храбрецы не только отреклись от своих предложений, но тут же начали попрекать друг друга в смутьянстве и подстрекательстве.
И вдруг всем сделалось известным, что градоначальника секретно посещает часовых и органных дел мастер Байбаков. Достоверные свидетели сказывали, что однажды, в третьем часу ночи, видели, как Байбаков, весь бледный и испуганный, вышел из квартиры градоначальника и бережно нес что-то обернутое в салфетке. И что всего замечательнее, в эту достопамятную ночь никто из обывателей не только не был разбужен криком «не потерплю!», но и сам градоначальник, по-видимому, прекратил на время критический анализ недоимочных реестров и погрузился в сон.
Возник вопрос: какую надобность мог иметь градоначальник в Байбакове, который, кроме того что пил без просыпа, был еще и явный прелюбодей?
Начались подвохи и подсылы с целью выведать тайну, но Байбаков оставался нем как рыба, и на все увещания ограничивался тем, что трясся всем телом. Пробовали споить его, но он, не отказываясь от водки, только потел, а секрета не выдавал. Находившиеся у него в ученье мальчики могли сообщить одно: что действительно приходил однажды ночью полицейский солдат, взял хозяина, который через час возвратился с узелком, заперся в мастерской и с тех пор затосковал.
Более ничего узнать не могли. Между тем таинственные свидания градоначальника с Байбаковым участились. С течением времени Байбаков не только перестал тосковать, но даже до того осмелился, что самому градскому голове посулил отдать его без зачета в солдаты, если он каждый день не будет выдавать ему на шкалик. Он сшил себе новую пару платья и хвастался, что на днях откроет в Глупове такой магазин, что самому Винтергальтеру в нос бросится.
Среди всех этих толков и пересудов, вдруг как с неба упала повестка, приглашавшая именитейших представителей глуповской интеллигенции, в такой-то день и час, прибыть к градоначальнику для внушения. Именитые смутились, но стали готовиться.
То был прекрасный весенний день. Природа ликовала; воробьи чирикали; собаки радостно взвизгивали и виляли хвостами. Обыватели, держа под мышками кульки, теснились на дворе градоначальнической квартиры и с трепетом ожидали страшного судбища. Наконец ожидаемая минута настала.
Он вышел, и на лице его в первый раз увидели глуповцы ту приветливую улыбку, о которой они тосковали. Казалось, благотворные лучи солнца подействовали и на него (по крайней мере, многие обыватели потом уверяли, что собственными глазами видели, как у него тряслись фалдочки). Он по очереди обошел всех обывателей, и хотя молча, но благосклонно принял от них все, что следует. Окончивши с этим делом, он несколько отступил к крыльцу и раскрыл рот... И вдруг что-то внутри у него зашипело и зажужжало, и чем более длилось это таинственное шипение, тем сильнее и сильнее вертелись и сверкали его глаза. «П...п...плю!» – наконец вырвалось у него из уст... С этим звуком он в последний раз сверкнул глазами и опрометью бросился в открытую дверь своей квартиры.
Читая в «Летописце» описание происшествия столь неслыханного, мы, свидетели и участники иных времен и иных событий, конечно, имеем полную возможность отнестись к нему хладнокровно. Но перенесемся мыслью за сто лет тому назад, поставим себя на место достославных наших предков, и мы легко поймем тот ужас, который долженствовал обуять их при виде этих вращающихся глаз и этого раскрытого рта, из которого ничего не выходило, кроме шипения и какого-то бессмысленного звука, непохожего даже на бой часов. Но в том-то именно и заключалась доброкачественность наших предков, что, как ни потрясло их описанное выше зрелище, они не увлеклись ни модными в то время революционными идеями, ни соблазнами, представляемыми анархией, но остались верными начальстволюбию, и только слегка позволили себе пособолезновать и попенять на своего более чем странного градоначальника.
– И откуда к нам экой прохвост выискался! – говорили обыватели, изумленно вопрошая друг друга и не придавая слову «прохвост» никакого особенного значения.
– Смотри, братцы! как бы нам тово... отвечать бы за него, за прохвоста, не пришлось! – присовокупляли другие.
И за всем тем спокойно разошлись по домам и предались обычным своим занятиям.
И остался бы наш Брудастый на многие годы пастырем вертограда сего, и радовал бы сердца начальников своею распорядительностью, и не ощутили бы обыватели в своем существовании ничего необычайного, если бы обстоятельство совершенно случайное (простая оплошность) не прекратило его деятельности в самом ее разгаре.
Немного спустя после описанного выше приема письмоводитель градоначальника, вошедши утром с докладом в его кабинет, увидел такое зрелище: градоначальниково тело, облеченное в вицмундир, сидело за письменным столом, а перед ним, на кипе недоимочных реестров, лежала, в виде щегольского пресс-папье, совершенно пустая градоначальникова голова... Письмоводитель выбежал в таком смятении, что зубы его стучали.
Побежали за помощником градоначальника и за старшим квартальным. Первый прежде всего напустился на последнего, обвинил его в нерадивости, в потворстве наглому насилию, но квартальный оправдался. Он не без основания утверждал, что голова могла быть опорожнена не иначе как с согласия самого же градоначальника, и что в деле этом принимал участие человек, несомненно принадлежащий к ремесленному цеху, так как на столе, в числе вещественных доказательств, оказались: долото, буравчик и английская пилка. Призвали на совет главного городового врача и предложили ему три вопроса: 1) могла ли градоначальникова голова отделиться от градоначальникова туловища без кровоизлияния? 2) возможно ли допустить предположение, что градоначальник снял с плеч и опорожнил сам свою собственную голову? и 3) возможно ли предположить, чтобы градоначальническая голова, однажды упраздненная, могла впоследствии нарасти вновь с помощью какого-либо неизвестного процесса? Эскулап задумался, пробормотал что-то о каком-то «градоначальническом веществе», якобы источающемся из градоначальнического тела, но потом, видя сам, что зарапортовался, от прямого разрешения вопросов уклонился, отзываясь тем, что тайна построения градоначальнического организма наукой достаточно еще не обследована.
Выслушав такой уклончивый ответ, помощник градоначальника стал в тупик. Ему предстояло одно из двух: или немедленно рапортовать о случившемся по начальству и между тем начать под рукой следствие, или же некоторое время молчать и выжидать, что будет. Ввиду таких затруднений он избрал средний путь, то есть приступил к дознанию, и в то же время всем и каждому наказал хранить по этому предмету глубочайшую тайну, дабы не волновать народ и не поселить в нем несбыточных мечтаний.
Но как ни строго хранили будочники вверенную им тайну, неслыханная весть об упразднении градоначальниковой головы в несколько минут облетела весь город. Из обывателей многие плакали, потому что почувствовали себя сиротами, и сверх того боялись подпасть под ответственность за то, что повиновались такому градоначальнику, у которого на плечах, вместо головы, была пустая посудина. Напротив, другие хотя тоже плакали, но утверждали, что за повиновение их ожидает не кара, а похвала.
B клубе, вечером, все наличные члены были в сборе. Волновались, толковали, припоминали разные обстоятельства и находили факты свойства довольно подозрительного. Так, например, заседатель Толковников рассказал, что однажды он вошел врасплох в градоначальнический кабинет по весьма нужному делу и застал градоначальника играющим своею собственною головою, которую он, впрочем, тотчас же поспешил пристроить к надлежащему месту. Тогда он не обратил на этот факт надлежащего внимания, и даже счел его игрою воображения, но теперь ясно, что градоначальник, в видах собственного облегчения, по временам снимал с себя голову и вместо нее надевал ермолку, точно так как соборный протоиерей, находясь в домашнем кругу, снимает с себя камилавку и надевает колпак. Другой заседатель, Младенцев, вспомнил, что однажды, идя мимо мастерской часовщика Байбакова, он увидал в одном из ее окон градоначальникову голову, окруженную слесарным и столярным инструментом. Но Младенцеву не дали докончить, потому что, при первом упоминовении о Байбакове, всем пришло на память его странное поведение и таинственные ночные походы его в квартиру градоначальника...
Тем не менее из всех этих рассказов никакого ясного результата не выходило. Публика начала даже склоняться в пользу того мнения, что вся эта история есть не что иное, как выдумка праздных людей, но потом, припомнив лондонских агитаторов и переходя от одного силлогизма к другому, заключила, что измена свила себе гнездо в самом Глупове. Тогда все члены заволновались, зашумели и, пригласив смотрителя народного училища, предложили ему вопрос: бывали ли в истории примеры, чтобы люди распоряжались, вели войны и заключали трактаты, имея на плечах порожний сосуд? Смотритель подумал с минуту и отвечал, что в истории многое покрыто мраком; но что был, однако же, некто Карл Простодушный, который имел на плечах хотя и не порожний, но все равно как бы порожний сосуд, а войны вел и трактаты заключал.
Покуда шли эти толки, помощник градоначальника не дремал. Он тоже вспомнил о Байбакове и немедленно потянул его к ответу. Некоторое время Байбаков запирался и ничего, кроме «знать не знаю, ведать не ведаю», не отвечал, но когда ему предъявили найденные на столе вещественные доказательства и, сверх того, пообещали полтинник на водку, то вразумился и, будучи грамотным, дал следующее показание:
«Василием зовут меня, Ивановым сыном, по прозванию Байбаковым. Глуповский цеховой; у исповеди и святого причастия не бываю, ибо принадлежу к секте фармазонов, и есмь оной секты лжеиерей. Судился за сожитие вне брака с слободской женкой Матренкой, и признан по суду явным прелюбодеем, в каковом звании и поныне состою. В прошлом году, зимой, – не помню, какого числа и месяца, – быв разбужен в ночи, отправился я, в сопровождении полицейского десятского, к градоначальнику нашему, Дементию Варламовичу, и, пришед, застал его сидящим и головою то в ту, то в другую сторону мерно помавáющим. Обеспамятев от страха и притом будучи отягощен спиртными напитками, стоял я безмолвен у порога, как вдруг господин градоначальник поманили меня рукою к себе и подали мне бумажку. На бумажке я прочитал: „Не удивляйся, но попорченное исправь“. После того господин градоначальник сняли с себя собственную голову и подали ее мне. Рассмотрев ближе лежащий предо мной ящик, я нашел, что он заключает в одном углу небольшой органчик, могущий исполнять некоторые нетрудные музыкальные пьесы. Пьес этих было две: „разорю!“ и „не потерплю!“ Но так как в дороге голова несколько отсырела, то на валике некоторые колки расшатались, а другие и совсем повыпали. От этого самого господин градоначальник не могли говорить внятно, или же говорили с пропуском букв и слогов. Заметив в себе желание исправить эту погрешность и получив на то согласие господина градоначальника, я с должным рачением завернул голову в салфетку и отправился домой. Но здесь я увидел, что напрасно понадеялся на свое усердие, ибо как ни старался я выпавшие колки утвердить, но столь мало успел в своем предприятии, что при малейшей неосторожности или простуде колки вновь вываливались, и в последнее время господин градоначальник могли произнести только: п-плю! В сей крайности, вознамерились они сгоряча меня на всю жизнь несчастным сделать, но я тот удар отклонил, предложивши господину градоначальнику обратиться за помощью в Санкт-Петербург, к часовых и органных дел мастеру Винтергальтеру, что и было ими выполнено в точности. С тех пор прошло уже довольно времени, в продолжение коего я ежедневно рассматривал градоначальникову голову и вычищал из нее сор, в каковом занятии пребывал и в то утро, когда ваше высокоблагородие, по оплошности моей, законфисковали принадлежащий мне инструмент. Но почему заказанная у господина Винтергальтера новая голова до сих пор не прибывает, о том неизвестен. Полагаю, впрочем, что за разлитием рек, по весеннему нынешнему времени, голова сия и ныне находится где-либо в бездействии. На спрашивание же вашего высокоблагородия о том, во-первых, могу ли я, в случае присылки новой головы, оную утвердить, и, во-вторых, будет ли та утвержденная голова исправно действовать? ответствовать сим честь имею: утвердить могу и действовать оная будет, но настоящих мыслей иметь не может. К сему показанию явный прелюбодей Василий Иванов Байбаков руку приложил».
Выслушав показание Байбакова, помощник градоначальника сообразил, что ежели однажды допущено, чтобы в Глупове был городничий, имеющий вместо головы простую укладку, то, стало быть, это так и следует. Поэтому он решился выжидать, но в то же время послал к Винтергальтеру понудительную телеграмму и, заперев градоначальниково тело на ключ, устремил всю свою деятельность на успокоение общественного мнения.
Но все ухищрения оказались уже тщетными. Прошло после того и еще два дня; пришла, наконец, и давно ожидаемая петербургская почта; но никакой головы не привезла.
Началась анархия, то есть безначалие. Присутственные места запустели, недоимок накопилось такое множество, что местный казначей, заглянув в казенный ящик, разинул рот, да так на всю жизнь с разинутым ртом и остался, квартальные отбились от рук и нагло бездействовали; официальные дни исчезли. Мало того, начались убийства, и на самом городском выгоне поднято было туловище неизвестного человека, в котором, по фалдочкам, хотя и признали лейб-кампанца, но ни капитан-исправник, ни прочие члены временного отделения, как ни бились, не могли отыскать отделенной от туловища головы.
В восемь часов вечера помощник градоначальника получил по телеграфу известие, что голова давным-давно послана. Помощник градоначальника оторопел окончательно.
Проходит и еще день, а градоначальниково тело все сидит в кабинете и даже начинает портиться. Начальстволюбие, временно потрясенное странным поведением Брудастого, робкими, но твердыми шагами выступает вперед. Лучшие люди едут процессией к помощнику градоначальника и настоятельно требуют, чтобы он распорядился. Помощник градоначальника, видя, что недоимки накопляются, пьянство развивается, правда в судах упраздняется, а резолюции не утверждаются, обратился к содействию штаб-офицера. Сей последний, как человек обязательный, телеграфировал о происшедшем случае по начальству, и по телеграфу же получил известие, что он, за нелепое донесение, уволен от службы.
Услыхав об этом, помощник градоначальника пришел в управление и заплакал. Пришли заседатели - и тоже заплакали; явился стряпчий, но и тот от слез не мог говорить.
Между тем Винтергальтер говорил правду, и голова действительно была изготовлена и выслана своевременно. Но он поступил опрометчиво, поручив доставку ее на почтовых мальчику, совершенно не сведущему в органном деле. Вместо того чтоб держать посылку бережно на весу, неопытный посланец кинул ее на дно телеги, а сам задремал. В этом положении он проскакал несколько станций, как вдруг почувствовал, что кто-то укусил его за икру. Застигнутый болью врасплох, он с поспешностью развязал рогожный кулек, в котором завернута была загадочная кладь, и странное зрелище вдруг представилось глазам его. Голова разевала рот и поводила глазами; мало того: она громко и совершенно отчетливо произнесла: «Разорю!»
Мальчишка просто обезумел от ужаса. Первым его движением было выбросить кладь на дорогу; вторым – незаметным образом спуститься с телеги и скрыться в кусты.
Может быть, тем бы и кончилось это странное происшествие, что голова, пролежав некоторое время на дороге, была бы со временем раздавлена экипажами проезжающих и, наконец, вывезена на поле в виде удобрения, если бы дело не усложнилось вмешательством элемента до такой степени фантастического, что сами глуповцы – и те стали в тупик. Но не будем упреждать событий и посмотрим, что делается в Глупове.
Глупов закипал. Не видя несколько дней сряду градоначальника, граждане волновались и, нимало не стесняясь, обвиняли помощника градоначальника и старшего квартального в растрате казенного имущества. По городу безнаказанно бродили юродивые и блаженные и предсказывали народу всякие бедствия. Какой-то Мишка Возгрявый уверял, что он имел ночью сонное видение, в котором явился к нему муж грозен и облаком пресветлым одеян.
Наконец глуповцы не вытерпели; предводительствуемые излюбленным гражданином Пузановым, они выстроились в каре перед присутственными местами и требовали к народному суду помощника градоначальника, грозя в противном случае разнести и его самого, и его дом.
Противообщественные элементы всплывали наверх с ужасающею быстротой. Поговаривали о самозванцах, о каком-то Степке, который, предводительствуя вольницей, не далее как вчера, в виду всех, свел двух купеческих жен.
– Куда ты девал нашего батюшку? – завопило разозленное до неистовства сонмище, когда помощник градоначальника предстал перед ним.
– Атаманы-молодцы! где же я вам его возьму, коли он на ключ заперт! – уговаривал толпу объятый трепетом чиновник, вызванный событиями из административного оцепенения. В то же время он сердечно мигнул Байбакову, который, увидев этот знак, немедленно скрылся.
Но волнение не унималось.
– Врешь, переметная сума! – отвечала толпа, – вы нарочно с квартальным стакнулись, чтоб батюшку нашего от себя избыть!
И бог знает, чем разрешилось бы всеобщее смятение, если бы в эту минуту не послышался звон колокольчика и вслед за тем не подъехала к бунтующим телега, в которой сидел капитан-исправник, а с ним рядом... исчезнувший градоначальник!
На нем был надет лейб-кампанский мундир; голова его была сильно перепачкана грязью и в нескольких местах побита. Несмотря на это, он ловко выскочил с телеги и сверкнул на толпу глазами.
– Разорю! – загремел он таким оглушительным голосом, что все мгновенно притихли.
Волнение было подавлено сразу; в этой, недавно столь грозно гудевшей, толпе водворилась такая тишина, что можно было расслышать, как жужжал комар, прилетевший из соседнего болота подивиться на «сие нелепое и смеха достойное глуповское смятение».
– Зачинщики вперед! – скомандовал градоначальник, все более возвышая голос.
Начали выбирать зачинщиков из числа неплательщиков податей, и уже набрали человек с десяток, как новое и совершенно диковинное обстоятельство дало делу совсем другой оборот.
В то время как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них более накопилось недоимки, к сборищу незаметно подъехали столь известные обывателям градоначальнические дрожки. Не успели обыватели оглянуться, как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним в виду всей толпы очутился точь-в-точь такой же градоначальник, как и тот, который, за минуту перед тем, был привезен в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.
Голова у этого другого градоначальника была совершенно новая и притом покрытая лаком. Некоторым прозорливым гражданам показалось странным, что большое родимое пятно, бывшее несколько дней тому назад на правой щеке градоначальника, теперь очутилось на левой.
Самозванцы встретились и смерили друг друга глазами. Толпа медленно и в молчании разошлась.
