Константин Батюшков – выдающийся русский поэт, который придал стихотворному языку особую гармонию и гибкость.
Батюшков является одним из первых, кто ввел в русскую поэзию множество наработок, которые были признаны классическими еще при его жизни.
В этот период биографии, Батюшкова особенно интересовала французская и русская . Одновременно с этим он изучал латынь, а также увлекался древнеримской классикой.
Находясь в Петербурге, Батюшков познакомился с выдающимся русским поэтом .
Интересен факт, что Константин Батюшков приходился родственником сенатору и общественному деятелю Михаилу Муравьеву, который помог ему устроиться на службу в Министерство народного просвещения.
Прослужив там около 3-х лет, 18-летний Батюшков начал работать письмоводителем при министерстве просвещения.
В 1807 г. Константин Батюшков записался в народное ополчение, после чего отправился в Прусский поход.
В одном из боев он был ранен и отправлен на лечение в Ригу. Спустя 2 месяца ему разрешили уехать домой.
Находясь в Риге, Константин познакомился с девушкой Эмилией, в которую сразу же влюбился.
И хотя их отношения не имели продолжения, вспыхнувшие чувства позволили Батюшкову сочинить первые в своей биографии стихи – «Воспоминания 1807 года» и «Выздоровление».
Война и психическая травма
В 1808 г. Батюшков принимает решение отправиться добровольцем на войну со Швецией. Этот патриотический порыв сильно повлияет на последующую судьбу поэта.
Потеряв на поле брани многих боевых товарищей и увидев, что собой представляет подлинное лицо смерти, он взял отпуск и уехал в гости к сестрам в деревню Хантаново.
В этот период биографии Батюшков стал совершенно другим человеком. Он был чрезвычайно эмоциональным и впечатлительным. Порой с ним случались галлюцинации.
Интересен факт, что во время переписки с Гнедичем, Батюшков однажды признался, что если проживет еще лет 10, то, наверное, сойдет с ума.
Однако на помощь юноше, получившему психологическую травму на полях сражений, всегда приходили друзья и родственники, делавшие все возможное, чтобы как-то успокоить и ободрить его.
В 1809 г. Константину Николаевичу удалось познакомиться с и , которые произвели на него потрясающее впечатление.
В скором времени ему помогли устроиться в Публичную библиотеку помощником хранителя манускриптов. Интересен факт, что одним из его сослуживцев был известный .
Война с Наполеоном
Значение Батюшкова в истории русской литературы и главная заслуга его заключается в том, что он много потрудился над обработкой родной поэтической речи и придал русскому стихотворному языку такую гибкость, упругость и гармонию, каких ещё не знала до тех пор русская поэзия.
По мнению Белинского, совершенство пушкинского стиха и богатство поэтических выражений и оборотов было в значительной мере подготовлено трудами Жуковского и Батюшкова.
Произведения Батюшкова
Батюшков постоянно совершенствовал свой слог. Над каждым словом он трудился долго, упорно и мучительно. Однажды он написал: «Я слишком много переправляю. Этой мой порок или добродетель?» .
Вот краткий список самых известных произведений Константина Батюшкова.
1. Элегии
«Привидение. Из Парни», «Надежда», «Мой гений», «Таврида», «К другу», «Элегия», «Беседка муз», «Есть наслаждение и в дикости лесов»,
2. Послания
«Мои Пенаты» и «К Дашкову».
3. Циклы антологических стихов
«Из греческой антологии», «Подражания древним».
4. Очерки и статьи
«Прогулка по Москве», «Прогулка в Академию художеств», «Нечто о поэте и поэзии», «Ариост и Тасс», «Петрарка», «О лучших свойствах сердца», «Нечто о морали, основанной на философии и религии», «Речь о влиянии легкой поэзии на язык».
Болезнь Батюшкова
Вскоре в биографии Батюшкова начались тяжелые дни. У него появилась мания преследования. Поэту казалось, что его везде преследуют тайные враги.
Интересен факт, что подобная болезнь была и у одной из его сестер – Александры.
Когда Батюшкову исполнилось 30 лет, из жизни ушел его отец. Это привело к тому, что он начал подолгу думать о смысле жизни и размышлять над религиозными вопросами.
В период биографии 1819-1821 гг. Батюшков был членом дипломатической миссии в Неаполе. Италия произвела на него неизгладимое впечатление, однако он постоянно тосковал по .
В это время с ним случается нервный срыв, после чего у поэта начинают проявляться ярко выраженные признаки шизофрении. В это время им было написано стихотворение «Завещание Мельхиседека».
С каждым месяцем Константину Батюшкову становилось все хуже. Мнимые преследования сделали жизнь писателя и окружавших его людей невыносимой. В итоге его положили в психиатрическую больницу.
После 4 лет лечения его отправили в .
Однажды к Батюшкову в гости приехал Александр Пушкин, который был потрясен ужасным видом поэта. Спустя некоторое время Пушкин напишет знаменитое стихотворение «Не дай мне Бог сойти с ума».
Смерть
Последние 22 года жизни больной провел в доме своего племянника. Константин Николаевич Батюшков умер от тифа 7 июля 1855 г. в возрасте 68 лет. Похоронен в Спасо-Прилуцком монастыре.
Если вам понравилась краткая биография Батюшкова – поделитесь ею в социальных сетях. Если же вам нравятся биографии великих людей вообще, и в частности – подписывайтесь на сайт . С нами всегда интересно!
Понравился пост? Нажми любую кнопку.
Место К. Н. Батюшкова (1787–1855) в истории русской литературы было определено еще Белинским. В его статьях имя Батюшкова как «замечательного таланта», «великого таланта», художника по преимуществу постоянно стоит вслед за Карамзиным, рядом с Жуковским, перед Пушкиным и рассматривается как необходимое звено в развитии русской поэтической культуры. Заслуги Батюшкова перед русской поэзией особенно велики в обогащении лирических жанров, поэтического языка. Он был непосредственным предшественником Пушкина, во многом близким ему по духу, по поэтическому миросозерцанию. «Батюшков, - писал Белинский, - много и много способствовал тому, что Пушкин явился таким, каким явился действительно. Одной этой заслуги со стороны Батюшкова достаточно, чтобы имя его произносилось в истории русской литературы с любовью и уважением» (7, 228).
Не было и нет единого мнения по поводу литературной позиции Батюшкова, принадлежности его к тому или иному направлению. Современная поэту критика называла его то представителем «новейшей школы», под которой подразумевали формирующийся романтизм, то «неоклассиком», иные же видели в его творчестве преобладание сентиментализма.
В советской историко-литературной науке больше принято называть Батюшкова «преромантиком», хотя существуют и другие концепции. Эту точку зрения ввел в научный оборот с соответствующей аргументацией Б. В. Томашевский: «Этим словом (т. е. „преромантизмом“, - К. Г.) принято называть те явления в литературе классицизма, в которых присутствуют некоторые признаки нового направления, получившие полное выражение в романтизме. Таким образом преромантизм есть явление переходное».
Каковы же эти «некоторые признаки»? - «Это прежде всего ясное выражение личного (субъективного) отношения к описываемому, наличие „чувствительности“ (у преромантиков - преимущественно мечтательно-меланхолической, иногда слезливой); чувство природы, при этом часто стремление к изображению природы непривычной; изображаемый пейзаж у преромантиков всегда гармонировал с настроением поэта».
Дальнейшее обоснование точки зрения Б. В. Томашевского находим в обстоятельной монографии Н. В. Фридмана - с той разницей, что автор ее, называя Батюшкова «предромантиком», как и Пушкина раннего периода, отрицает какие бы то ни было связи «идейных основ» поэзии Батюшкова с классицизмом.
Разноречивые суждения о литературной позиции Батюшкова вызваны самим характером его творчества, в котором отражен один из существенных переходных этапов развития русской поэзии.
Конец XVIII - первые годы XIX в. явились периодом расцвета русского сентиментализма, начальной стадии формирования романтического направления. Для этой эпохи характерны переходные явления, отражающие как новые тенденции, так и влияние все еще действующих эстетических норм классицизма. Батюшков явился типичной фигурой этого времени, названного Белинским «странным», когда «новое являлось, не сменяя старого и старое и новое дружно жили друг подле друга, не мешая одно другому» (7, 241). Никто из русских поэтов начала XIX в. не ощущал так остро, как Батюшков, потребность обновления устаревших норм и форм. В то же время его связи с классицизмом, несмотря на преобладание романтической стихии в его поэзии, были достаточно прочны, что также отметил Белинский. Усмотрев в ряде ранних «пьес» Пушкина «подновленный классицизм», Белинский назвал их автора «улучшенным, усовершенствованным Батюшковым» (7, 367).
Литературное направление формируется не в пустом пространстве. Начальная стадия его не обязательно знаменуется манифестом, декларацией, программой. Она всегда имеет свою предысторию с момента возникновения в недрах прежнего направления, постепенного накопления в нем определенных признаков и дальнейшего движения к качественным изменениям, от низших форм к высшим, в которых с наибольшей полнотой находят выражение эстетические принципы нового направления. В нарождающемся, в новом в той или иной степени присутствуют какие-то черты старого, преображенные, обновленные в соответствии с требованиями времени. В этом и состоит закономерность преемственности, непрерывности литературного процесса.
При изучении литературной деятельности такой типичной фигуры переходной эпохи, какой является Батюшков, важно прежде всего уяснить соотношение, своеобразное сочетание в его поэзии нового и старого, того, что является главным, определяющим миросозерцание поэта.
Батюшков шел рядом с Жуковским. Их творчество составляет закономерное звено процесса обновления поэзии, обогащения ее внутреннего содержания и форм. Они оба опирались на достижения карамзинского периода, были представителями нового поколения. Но хотя общая тенденция развития их творчества была единой, шли они разными путями. Лирика Жуковского вырастала непосредственно в недрах сентиментализма. У Батюшкова также связи с сентиментализмом были органическими, хотя и в его лирике сохранились в преображенной форме некоторые черты классицизма. Он, с одной стороны, продолжал (это главная, магистральная дорога его творческого развития) элегическую линию сентиментализма; с другой, в своем стремлении к ясности, строгости форм опирался на достижения классицизма, что и давало повод современной поэту критике называть его «неоклассиком».
Батюшков прожил тревожную жизнь. Родился он в Вологде 29 мая (по н. ст.) 1787 г. в старинной дворянской семье. Воспитывался в петербургских частных пансионах. Затем служба в Министерстве народного просвещения (делопроизводителем). Тогда же (1803 г.) начинается его дружба с Н. И. Гнедичем, завязываются знакомства с И. П. Пниным, Н. А. Радищевым, И. М. Борном. В апреле 1805 г. Батюшков вступает в «Вольное общество словесности, наук и художеств». В том же году в журнале «Новости русской литературы» появляется первое печатное произведение Батюшкова - «Послание к моим стихам». Во время второй войны с наполеоновской Францией (1807) он принимает участие в походах русской армии в Пруссию; в 1808–1809 гг. - в войне с Швецией. В битве под Гейльсбергом Батюшков был тяжело ранен в ногу. В 1813 г. он участвовал в сражениях под Лейпцигом в качестве адъютанта генерала Н. Н. Раевского.
К 1815 г. относится личная драма Батюшкова - увлечение Анной Федоровной Фурман.
В конце 1815 г., когда карамзинисты в противовес консервативной «Беседе любителей российского слова» создали свое литературное объединение «Арзамас», Батюшков становится членом его, выступает с защитой программы языковой реформы Н. М. Карамзина.
В 1817 г. увидело свет двухтомное собрание сочинений Батюшкова «Опыты в стихах и прозе», единственное прижизненное издание сочинений поэта. В 1818–1821 гг. он в Италии на дипломатической службе, где сближается с Н. И. Тургеневым (впоследствии один из видных деятелей «Союза благоденствия»).
Батюшков ненавидел канцелярскую работу, хотя и вынужден был служить. Он мечтал о свободном творчестве и превыше всего ставил призвание поэта.
Трагической была литературная судьба Батюшкова. Тридцати четырех лет от роду он навсегда оставляет поле «словесности». Затем молчание, длительная (унаследованная от матери) душевная болезнь и смерть от тифа 7 (19) июля 1855 г.
Безумие поэта - результат не только наследственности, но и повышенной ранимости, слабой защищенности. В письме к Н. И. Гнедичу в мае 1809 г. Батюшков писал: «Люди мне так надоели, и все так наскучило, а сердце пусто, надежды так мало, что я желал бы уничтожиться, уменьшиться, сделаться атомом». В ноябре того же года, в письме ему же «Если проживу еще десять лет, я сойду с ума… Мне не скучно, не грустно, а чувствую что-то необыкновенное, какую-то душевную пустоту». Так задолго до наступления кризиса Батюшков предчувствовал печальный исход переживаемой им внутренней драмы.
На процесс формирования эстетических взглядов Батюшкова благотворное влияние оказали его близкое знакомство и дружба со многими видными литературными деятелями того времени.
Из ближайшего окружения Батюшкова следует особо выделить Михаила Никитича Муравьева (1757–1807), двоюродного дядю поэта, под сильным влиянием которого он находился, у которого учился и советами которого дорожил. Муравьев направлял и поощрял его первые шаги на поприще литературы.
Чувствительность, мечтательность, задумчивость, которыми определяется эмоциональная тональность лирики Батюшкова, в своих первоначальных выражениях присутствуют в стихотворениях Муравьева как их составная часть, как характерная их черта.
Муравьев отвергал рассудочное «витийство», холодный рационализм в поэтическом творчестве, призывал к естественности и простоте, поискам «сокровищ» в собственном сердце. Муравьев - первый русский поэт, обосновавший достоинство «легкой поэзии» как поэзии малых лирических форм и неофициальных, интимных тем. Он написал целый трактат в стихах, где излагаются стилистические принципы «легкой поэзии».
В «Опыте о стихотворстве» он писал:
Любите здравый смысл: пленяйтесь простотою
……………….
Бегите ложного искусства и ума
…………….
Ты помни цель свою, умей без сожаленья
Честолюбивые отбросить украшенья
…………….
Слог должен быть реке прозрачнейшей подобен:
Стремителен, но чист и без разливу полн.
(«Опыт о стихотворстве», 1774–1780)
Эти «правила», изложенные языком поэзии, не потерявшие свое значение и в наши дни, не обладали бы столь притягательной действенной силой, если бы не подкреплялись созданными Муравьевым образцами простой и благозвучной русской поэтической речи:
Полон вечер твой прохлады -
Берег движется толпой,
Как волшебной серенады
Глас приносится волной
Въявь богиню благосклонну
Зрит восторженный пиит.
Что проводит ночь бессонну,
Опершися на гранит.
(«Богине Невы», 1794)
Не только в тематике, в разработке лирических жанров, но и в работе над языком, стихом Батюшков опирался на опыт и достижения своего талантливого предшественника и учителя. То, что в поэзии Муравьева намечено контурами как программа, находит развитие в лирике Батюшкова, чему способствовала общность эстетической платформы, общность взглядов на поэзию.
В своей первой поэтической декларации («Послание к стихам моим», 1804 или 1805) Батюшков пытается определить свою позицию, свое отношение к современному состоянию русской поэзии. С одной стороны, он отталкивается от одописания (кто «стихи марает», «оды сочиняет»), с другой - от излишеств сентиментализма (плаксивости, игры в чувствительность). Здесь же осуждает «поэтов - скучных вралей», которые «не вверх летят, не к небу», а «к земли». В этом коренном вопросе о соотношении идеального («неба») и реального («земли») Батюшков разделял романтическую точку зрения: «Что в громких песнях мне? Доволен я мечтами…»; «…мечтанием бываем к счастью ближе»; «…мы сказки любим все, мы - дети, но большие». «Мечта» противостоит рассудочности, рационализму:
Что в истине пустой? Она лишь ум сушит,
Мечта всё в мире золотит,
И от печали злыя
Мечта нам щит.
Ах, должно ль запретить и сердцу забываться,
Поэтов променя на скучных мудрецов!
(«Послание к Н. И. Гнедичу», 1805)
Ничто так не характеризует личность Батюшкова-поэта, как мечтательность. Сквозным лейтмотивом проходит она через всю его лирику, начиная с первых стихотворных опытов:
И горесть сладостна бывает:
Он в горести мечтает.
Стократ мы счастливы мечтаньем скоротечным!
(«Мечта», 1802–1803; с. 55–56)
Спустя многие годы поэт возвращается к своему раннему стихотворению, посвящая восторженные строки поэтической мечте:
Подруга нежных муз, посланница небес,
Источник сладких дум и сердцу милых слез,
Где ты скрываешься, Мечта, моя богиня?
Где тот счастливый край, та мирная пустыня,
К которым ты стремишь таинственный полет?
Ничто - ни богатство, «ни свет, ни славы блеск пустой» - не заменяет мечты. В ней - высшее счастье:
Так хижину свою поэт дворцом считает
И счастлив - он мечтает.
(«Мечта», 1817; с. 223–224, 229)
В формировании эстетики русского романтизма, романтических представлений о поэзии и поэте роль Батюшкова была исключительна, столь же велика, как и Жуковского. Батюшков первый в истории русской поэзии дал проникновенное определение вдохновения как «порыва крылатых дум», состояния внутреннего ясновидения, когда молчит «страстей волненье» и «светлый ум», освобожденный от «земных уз», парит «в поднебесной» («Мои пенаты», 1811–1812). В «Послании И. М. Муравьеву-Апостолу» (1814–1815) эта же тема получает развитие, приобретая все более романтический характер:
Я вижу мысленно, как отрок вдохновенный
Стоит в безмолвии над бездной разъяренной
Среди мечтания и первых сладких дум,
Прислушивая волн однообразный шум…
Лицо горит его, грудь тягостно вздыхает,
И сладкая слеза ланиту орошает…
(с. 186)
Поэзия рождена солнцем. Она - «пламень небесный», язык ее - «язык богов» («Послание к Н. И. Гнедичу», 1805). Поэт - «дитя неба», скучно ему на земле, он рвется к «небу». Так постепенно складывается у Батюшкова не без воздействия традиционных представлений романтическая концепция «поэзии» и «поэта».
В личности Батюшкова преобладало то, что было названо Белинским «благородной субъективностью» (5, 49). Преобладающая стихия его творчества - лиризм. Не только оригинальные произведения, но и переводы Батюшкова отмечены печатью его неповторимой личности. Переводы Батюшкова - не переводы в строгом смысле, а скорее переделки, вольные подражания, в которые он вносит собственные настроения, темы и мотивы. В русифицированном переводе «1-й сатиры Боало» (1804–1805) присутствует лирический образ самого обитателя Москвы, поэта, «несчастного», «нелюдимого», который бежит от «славы и шума», от пороков «света», поэта, который «людям ввек не льстил», «не лгал», в песнях которого «святая истина». Не менее важна была для Батюшкова идея независимости и неподкупности певца. Пусть он «беден», «терпит холод, жар», «забыт людьми и светом», но он не может мириться со злом, не желает «ползти» перед власть имущими, не желает писать оды, мадригалы, воспевать «богатых подлецов»:
Скорее я почту простого селянина,
Который по́том хлеб кропит насущный свой,
Чем этого глупца, большого господина,
С презреньем давит что людей на мостовой!
(с. 62–63)
В переводе сатиры Буало отражена жизненная позиция Батюшкова, его презрение к «богатым подлецам», которым «противен правды свет», для которых «священного в целом мире нет». «Священно» же для поэта - «дружество», «добродетель», «невинность чистая», «любовь, краса сердец и совесть». Здесь же дана и оценка действительности:
Порок здесь царствует, порок здесь властелин,
Он в лентах, в орденах, повсюду ясно зрится…
(с. 64)
Батюшков дважды обращается к «священной тени» Торквато Тассо, пытается переводить (сохранились отрывки) его поэму «Освобожденный Иерусалим». В стихотворении «К Тассу» (1808) отобраны те факты и ситуации биографии итальянского поэта, которые позволяли Батюшкову выразить «многие свои затаенные думы» о собственном жизненном пути, о переживаемой им личной трагедии. Какая награда ожидает поэта «за песни стройные»? - «Зоилов острый яд, притворная хвала и ласки царедворцев, отрава для души и самых стихотворцев» (с. 84). В элегии «Умирающий Тасс» (1817) Батюшков создает образ «страдальца», «изгнанника», «странника», которому нет «на земле пристанища». «Земному», «мгновенному», «бренному» в лирике Батюшкова противостоят возвышенное, «небесное». Вечность, бессмертие - «в твореньях величавых» «искусств и муз».
Презрением к богатству, знатности, чинам проникнуты эпикурейские мотивы лирики Батюшкова. Дороже поэту свобода, воспеваемый им идеал личной независимости, «вольности и спокойствия», «беспечности и любви»:
«Счастлив! счастлив, кто цветами
Дни любови украшал,
Пел с беспечными друзьями
И о счастии… мечтал!
Счастлив он, и втрое боле,
Всех вельможей и царей!
Так давай, в безвестной доле,
Чужды рабства и цепей,
Кое-как тянуть жизнь нашу,
Часто с горем пополам,
Наливать полнее чашу
И смеяться дуракам!»
(«К Петину», 1810; с. 121–122)
Этот вывод - заключение к размышлениям о жизни. Перед этой «песней» с призывом к «беспечности» - знаменательные строки:
Я возьмусь за ум… да радость
Уживется ли с умом?
(с. 122)
«Ум» здесь в смысле рассудочности, противостоящей чувству, губящей радость. Отсюда культ чувства, желание жить «сердцем».
В стихотворении «К друзьям» (1815) Батюшков называет себя «беспечным поэтом», что дает повод к неверным толкованиям пафоса его творчества. Его эпикуреизм вытекал из его жизненной позиции, из его «философской жизни». «Жизнь - миг! Не долго веселиться». Беспощадное время уносит все. А потому
О, пока бесценна младость
Не умчалася стрелой,
Пей из чаши полной радость…
(«Элизий», 1810; с. 116)
Все лучшее, значительное в творчестве Батюшкова, составляющее непреходящую эстетическую ценность его лирики, в известной мере связано с понятием «легкой поэзии», зачинателем которой на русской почве был М. Н. Муравьев.
Термин «легкая поэзия» может быть истолкован по-разному. Важно, как Батюшков сам его понимал. Это прежде всего не легкий жанр салонной, жеманной лирики, а один из труднейших родов поэзии, требующий «возможного совершенства, чистоты выражения, стройности в слоге, гибкости, плавности; он требует истины в чувствах и сохранения строжайшего приличия во всех отношениях… поэзия и в малых родах есть искусство трудное и требующее всей жизни и всех усилий душевных».
В область «легкой поэзии» Батюшков включал не только стихотворения в духе Анакреона, но и вообще малые формы лирики, интимно-личные темы, «грациозные» тончайшие ощущения и чувствования. Батюшков страстно защищал достоинство малых лирических форм, что имело для него принципиальное значение. Он искал опору в прошлых достижениях русской поэзии, выделяя тенденции, линию ее развития, в которой он находил отражение «Анакреоновой музы». Теми же соображениями был продиктован и повышенный интерес Батюшкова к французской «легкой поэзии», в частности Парни.
Это было время, когда определяющим признаком нового стиля становится чувствительность - знамя сентиментализма. Для Батюшкова поэзия - «пламень небесный», сочетающий «в составе души человеческой» «воображение, чувствительность, мечтательность». В этом аспекте воспринималась им и поэзия античной древности. Кроме личного пристрастия на Батюшкова оказали влияние и веяния, литературные увлечения его времени, «тяга к восстановлению античных форм… От древности брались наиболее чувствительные произведения, в лирике переводились и служили предметом подражания элегики: Тибулл, Катулл, Проперций…».
Батюшков обладал редким даром постижения своеобразия эллинистической и римской культуры, умением передать средствами русской поэтической речи всю красоту и обаяние лирики античности. «Батюшков, - писал Белинский, - внес в русскую поэзию совершенно новый для нее элемент: античную художественность» (6, 293).
Желание «забыть печаль», «топить горе в полной чаше» приводило к поискам «радости и счастья» в «беспечности и любви». Но что такое «радость» и «счастье» в «скоротечной жизни»? Эпикуреизм Батюшкова, названный Белинским «идеальным» (6, 293), - особого свойства, он ярко окрашен тихой мечтательностью и врожденной способностью всюду искать и находить прекрасное. Когда поэт зовет к «беспечности златой», советует и «мудрость с шутками мешать», «искать веселья и забавы», то не следует думать, что здесь речь идет о грубых страстях. Земные наслаждения сами по себе ничего не стоят в глазах поэта, если не согреты мечтой. Мечта придает им изящество и обаяние, возвышенность и красоту:
…печаль забудем,
Мечтать во сладкой неге будем:
Мечта - прямая счастья мать!
(«Совет друзьям», 1806; с. 75)
Содержание поэзии Батюшкова далеко не ограничивается стихотворениями в антологическом роде. Она во многом предвосхитила, предопределила тематику и основные мотивы русской романтической поэзии: воспевание свободы личности, независимости художника, враждебность «холодной рассудочности», культ чувства, тончайших «чувствований», движения «жизни сердца», преклонение перед «дивной природой», ощущение «таинственной» связи души человека с природой, вера в поэтическую мечту и вдохновение.
Много существенно нового внес Батюшков в развитие лирических жанров. Особенно важна его роль в становлении русской элегии. В его лирике продолжается процесс дальнейшей психологизации элегии. Традиционные элегические жалобы на судьбу, муки любви, разлуку, неверность любимой, - все то, что в изобилии встречается в элегиях конца XVIII в., в поэзии сентименталистов, - обогащается в элегиях Батюшкова выражением сложных индивидуальных переживаний, «жизни» чувств в их движении и переходах. Впервые в русской лирике находят выражение сложные психологические состояния с такой непосредственностью и искренностью трагически окрашенного чувства и в такой изящной форме:
Есть странствиям конец - печалям никогда!
В твоем присутствии страдания и муки
Я сердцем новые познал.
Они ужаснее разлуки,
Всего ужаснее! Я видел, я читал
В твоем молчании, в прерывном разговоре,
В твоем унылом взоре,
В сей тайной горести потупленных очей,
В улыбке и в самой веселости твоей
Следы сердечного терзанья…
(«Элегия», 1815; с. 200)
Для судеб русской лирики не менее важное значение имела психологизация пейзажа, усиление его эмоциональной окраски. При этом в элегиях Батюшкова бросается в глаза характерное для романтической поэзии пристрастие к ночному (лунному) пейзажу. Ночь - пора мечтаний. «Мечта - дщерь ночи молчаливой» («Мечта», 1802 или 1803):
…как солнца луч потухнет средь небес,
Один в изгнании, один с моей тоскою,
Беседую в ночи с задумчивой луною!
(«Вечер. Подражание Петрарке», 1810; с. 115)
Там, где Батюшков обращается к созерцательно-мечтательному изображению ночного пейзажа в попытках передать «живописную красоту» природы, «живописать» ее картины средствами поэтической речи, сказывается его близость к Жуковскому, родство с ним не только по общим литературным истокам, но и по характеру восприятия, образной системе, даже по лексике:
… В долине, где журчит источник и сверкает,
В ночи, когда луна нам тихо льет свой луч,
И звезды ясные сияют из-за туч…
(«Бог», 1801 или 1805; с. 69)
Коснусь волшебныя струны,
Коснусь… и нимфы гор при месячном сияньи,
Как тени легкие, в прозрачном одеяньи
Наяды робкие, всплывая над водой,
Восплещут белыми руками,
И майский ветерок, проснувшись на цветах,
В прохладных рощах и садах,
Повеет тихими крылами…
(«Послание графу Виельгорскому», 1809; с. 104)
Отечественная война 1812 г. стала важным рубежом в духовном развитии Батюшкова, вызвала известные сдвиги в его общественных настроениях. Война принесла дотоле слабо звучавшую в лирике поэта гражданскую тему. В эти годы Батюшков пишет ряд патриотических стихотворений, в числе их послание «К Дашкову» (1813), в котором поэт в дни народного бедствия, «среди развалин и могил», когда «милая родина» в опасности, отказывается «петь любовь и радость, беспечность, счастье и покой»:
Нет, нет! талант погибни мой
И лира дружбе драгоценна,
Когда ты будешь мной забвенна,
Москва, отчизны край златой!
(с. 154)
Не случайно, что именно в эти годы, после Отечественной войны, в атмосфере общего подъема национального самосознания у Батюшкова появляется настойчивое желание расширить область элегии. Тесными казались ему ее рамки для осуществления своих новых замыслов, поэтической разработки исторических, героических тем. Поиски поэта шли не в одном направлении. Он экспериментирует, обращается к русской балладе, даже басне. Батюшков тяготеет к многотемности, сложным сюжетным построениям, к сочетанию мотивов интимной элегии с исторической медитацией. Примером подобного сочетания может служить известное стихотворение, отмеченное Белинским в числе высших достижений Батюшкова, - «На развалинах замка в Швеции» (1814). Вступление, мрачный ночной пейзаж, написанный в оссиановской манере, вполне соответствует характеру мечтательного раздумья и придает романтическое звучание всему произведению:
Я здесь, на сих скалах, висящих над водой,
В священном сумраке дубравы
Задумчиво брожу и вижу пред собой
Следы протекших лет и славы:
Обломки, грозный вал, поросший злаком ров,
Столбы и ветхий мост с чугунными цепями,
Твердыни мшистые с гранитными зубцами
И длинный ряд гробов.
Всё тихо: мертвый сон в обители глухой.
Но здесь живет воспоминанье:
И путник, опершись на камень гробовой,
Вкушает сладкое мечтанье.
(с. 172)
Батюшков обладал редким даром: силою мечтательного воображения «оживлять» прошлое, приметы которого одухотворены в его стихах единым чувствованием. Созерцание развалин в ночной тишине незаметно переходит в мечтательное раздумье о людях, отважных воинах и свободолюбивых скальдах, и бренности всего земного:
Но всё покрыто здесь угрюмой ночи мглой,
Всё время в прах преобратило!
Где прежде скальд гремел на арфе золотой,
Там ветер свищет лишь уныло!
………………
Где вы, отважные толпы богатырей,
Вы, дикие сыны и брани и свободы,
Возникшие в снегах, средь ужасов природы,
Средь копий, средь мечей?
Погибли сильные!..……
(с. 174)
Подобное восприятие далекого исторического прошлого не является данью моде, как это нередко встречается; оно внутренне присуще Батюшкову-поэту, что подтверждается другим аналогичным описанием, где впервые в русской лирике дана поэтическая «формула» «тайного» языка природы:
Природы ужасы, стихий враждебных бой,
Ревущие со скал угрюмых водопады,
Пустыни снежные, льдов вечные громады
Иль моря шумного необозримый вид -
Всё, всё возносит ум, всё сердцу говорит
Красноречивыми, но тайными словами,
И огнь поэзии питает между нами.
(«Послание И. М. Муравьеву-Апостолу», 1814–1815; с. 186)
Стихотворение «На развалинах замка в Швеции», несмотря на наличие в нем элементов других жанров (баллады, оды), является все же элегией, той ее разновидностью, которую можно назвать исторической медитативной элегией.
Созерцательность, мечтательность, задумчивость, уныние, грусть, разочарование, сомнение - слишком общие понятия, в особенности когда речь идет о лирической поэзии; они наполняются разным психологическим содержанием, получающим различную окраску в зависимости от индивидуальности поэта. Мечтательность, например у сентименталистов (вернее у эпигонов этого направления), нередко была напускная, дань моде, излишне слезливая. В лирике Жуковского и Батюшкова мечтательность выступает в новом качестве, сочетаясь с элегической грустью, проникнутая философическим раздумьем, - поэтическое состояние, которое им обоим присуще внутренне. «В произведениях этих писателей (Жуковского и Батюшкова, - К. Г.), - писал Белинский, - …языком поэзии заговорили уже не одни официальные восторги. но и такие страсти, чувства и стремления, источником которых были не отвлеченные идеалы, но человеческое сердце, человеческая душа» (10, 290–291).
И Жуковский и Батюшков многим были обязаны Карамзину и сентиментализму, а также и «Арзамасу». В их мечтательности было много общего, но было и различие. У первого она носит преимущественно созерцательный характер с мистической окраской. У второго - мечтательность не «заменяется», как предполагал Белинский (6, 293), а сочетается с задумчивостью, - выражаясь словами самого Батюшкова, «задумчивостью тихой и глубокой».
Батюшков писал и в прозе. Прозаические опыты Батюшкова отражают общий процесс поисков новых путей, стремление автора к жанровому многообразию (см. гл. 3).
Батюшков рассматривал свои прозаические опыты как «материал для поэзии». Он обращался к прозе главным образом для того, чтобы «писать хорошо в стихах».
Белинский невысоко ценил прозаические произведения Батюшкова, хотя отмечал их «хороший язык и слог» и видел в них «выражение мнений и понятий людей своего времени» (1, 167). В этом плане прозаические «опыты» Батюшкова оказали воздействие на становление стиля пушкинской прозы.
Велики заслуги Батюшкова в обогащении русского поэтического языка, культуры русского стиха. В споре о «старом» и «новом слоге», в этом центральном вопросе общественно-литературной борьбы эпохи, имеющем более широкое значение, нежели проблема языка литературы, Батюшков стоял на позициях карамзинистов. Главными достоинствами «стихотворного слога» поэт считал «движение, силу, ясность». В своем поэтическом творчестве он придерживался этих эстетических норм, в особенности последней - «ясности». По определению Белинского, он внес в русскую поэзию «правильный и чистый язык», «звучный и легкий стих», «пластицизм форм» (1, 165; 5, 551).
Белинский признавал «важное значение» Батюшкова для истории русской литературы, называл Батюшкова «одним из умнейших и образованнейших людей своего времени», говорил о нем как об «истинном поэте», одаренном от природы великим талантом. Тем не менее в общих суждениях о характере и содержании поэзии Батюшкова критик был излишне суров. Поэзия Батюшкова казалась Белинскому «узкой», излишне личной, бедной по содержанию с точки зрения ее социального звучания, выражения в ней национального духа: «Муза Батюшкова, вечно скитаясь под чужими небесами, не сорвала ни одного цветка на русской почве» (7, 432). Белинский никак не мог простить Батюшкову его увлечение «легкой поэзией» Парни (5, 551; 7, 128). В суждениях критика, возможно, сказалось и то обстоятельство, что он писал о Батюшкове как о предшественнике Пушкина, в связи с Пушкиным - и в оценках лирики Батюшкова критерием мог служить необъятный мир поэзии Пушкина.
Рано определился круг элегических дум Батюшкова. Он глубоко верил в силу изначальных «первых впечатлений», «первых свежих чувств» («Послание И. М. Муравьеву-Апостолу»), которым поэт не изменял в течение всей своей творческой жизни. Поэзия Батюшкова замыкается преимущественно кругом личностных переживаний, и в этом источник ее силы и слабости. На всем протяжении своего творческого пути поэт остался верен «чистой» лирике, ограничив ее содержание личной темой. Лишь Отечественная война 1812 г. дала взрыв патриотических настроений, и то ненадолго. К этому времени относится желание Батюшкова выйти из своего замкнутого мира излюбленных мотивов, расширить границы элегии, обогатить ее тематически опытом других жанров. Поиски шли в разных направлениях, но Батюшков достиг ощутимых результатов там, где не изменял своему природному дару поэта-элегика. Он создал новые разновидности жанра, которым было суждено в русской поэзии большое будущее. Таковы его элегии-послания и медитативные, философско-исторические элегии.
Раздумье, наряду с мечтательностью, всегда было свойственно внутреннему миру Батюшкова. С годами в его лирике раздумье «под бременем печали» все больше приобретает мрачный оттенок, слышатся «тоска сердечная», «душевная скорбь», все отчетливее звучат трагические ноты, и как бы своеобразным итогом раздумий поэта о жизни звучит одно из последних его стихотворений:
Ты знаешь, что изрек,
Прощаясь с жизнию, седой Мельхиседек?
Рабом родится человек,
Рабом в могилу ляжет,
И смерть ему едва ли скажет,
Зачем он шел долиной чудной слез,
Страдал, рыдал, терпел, исчез.
(1824; с. 240)
При обозрении литературного наследия Батюшкова создается впечатление неполноты. Поэзия его глубока по содержанию и значимости, но она, по определению Белинского, «всегда нерешительна, всегда что-то хочет сказать и как будто не находит слов» (5, 551).
Батюшков успел высказать не много из того, что было заложено в его богато одаренной натуре. Что же помешало живущей в душе его поэзии зазвучать в полный голос? В стихотворениях Батюшкова нередко встречается горечь обиды на то, что он «безвестен» и «забыт». Но не менее отчетливо звучит в них и горькое признание в том, что вдохновение оставляет его: «Я чувствую, мой дар в поэзии погас…» («Воспоминание», 1815). Батюшков переживал глубокую внутреннюю драму, ускорившую наступление кризиса, и он умолк… Но то, что он успел свершить, давало ему полное право отождествить созданный им образ истинного поэта с самим собой:
Пускай свирепый рок по воле им играет,
Пускай незнаемый, без злата и честей,
С главой поникшею он бродит меж людей;
………………
Но музам и себе нигде не изменит.
В самом молчании он будет все пиит.
(«Послание И. М. Муравьеву-Апостолу», с. 187)
Значение Батюшкова не исчерпывается тем, что он был непосредственным предшественником Пушкина. Элегии, послания и другие стихотворения Батюшкова имеют самостоятельную и непреходящую эстетическую ценность. Они вошли в сокровищницу русской литературы, составив один из важнейших этапов развития русской лирической поэзии.
Константин Николаевич Батюшков, родился 29 (по старому стилю 18) мая 1787 г. в Вологде, происходил из старинного, но не знатного и не особенно богатого дворянского рода. Очевидно, в роду была наследственность относительно душевных болезней; мать вскоре после рождения будущего поэта сошла с ума.
Детство Батюшков провел в родовом селе Даниловском Бежецкого уезда Новгородской губернии. Он получил прекрасное домашнее воспитание, а с десяти лет обучался в петербургских пансионах. Батюшков считался одним из образованных людей того времени, он владел французским, итальянским, латинским и немецким языками.
Важнейшую роль в образовании поэта сыграл его двоюродный дядя, писатель М.Н. Муравьев, в то время куратор Московского университета. Это был человек замечательного ума и дарования, в дом к которому наведывались Державин, Львов, Оленин, Капнист, Карамзин и другие знаменитые писатели. В этой атмосфере сформировались взгляды юноши, его литературный вкус, развился кругозор, расширились границы знаний. С 1802 по 1806 гг. Батюшков жил в доме дяди и служил письмоводителем в его канцелярии в Министерстве народного просвещения.
В 1805 г. Батюшков дебютирует в печати сатирой «Послание к стихам моим». Он публикуется в петербургских журналах и становится членом Вольного общества любителей словесности, наук и художеств.
Между тем, общее патриотическое движение, возникшее после аустерлицкого боя, где Россия потерпела жестокое поражение, увлекло Батюшкова, в 1807 г. он записывается в ополчение, участвует в русской кампании против Наполеона в походе в Пруссию, затем в войне со Швецией. Все это время, однако, он не перестает писать.
В связи с тяжелым ранением, Батюшков получает отпуск. Он отправился в деревню отца, в Даниловское. Но из-за второй женитьбы отца и семейного раскола ему и его сестрам пришлось переселиться в деревню их покойной матери Хантоново Череповецкого уезда. Здесь он активно занимается литературной работой. Написана сатира «Видение на берегах Леты», определившая отношение поэта к литературной борьбе тех лет. Сатира быстро получила широкое распространение и вызвала неудовольствие осмеянных в ней «староверов», сторонников А. Шишкова. Об том, что у него появились враги, Батюшков узнал уже в Москве, куда переехал из деревни в конце 1809 г. Здесь его ожидали новые знакомства, которые многое определили в его дальнейшей жизни и литературной деятельности. Он сдружился с группой молодых последователей и почитателей Карамзина, впоследствии вошедших в литературное объединение «Арзамас». Это были Василий Львович Пушкин, Жуковский, Вяземский. Батюшков познакомился и с самим Карамзиным. Он окончательно встает в ряды карамзинистов, борьба которых против осмеянных уже им шишковистов тогда стала особенно острой.
Батюшков выходит в отставку и живет на доходы с имения, проводя время то в Москве, то в Хантонове. Но доходов этих не слишком много, и мысль о необходимости служебной карьеры не покидает молодого человека. Он мечтал не о канцелярской, а о дипломатической деятельности, которая дала бы ему возможность посетить Европу.
В начале 1812 г. Батюшков приехал в Петербург. Директор Публичной библиотеки А.Н. Оленин, знакомый поэта по прежним годам, устроил его помощником хранителя манускриптов. (Батюшков работал в библиотеке недолго, однако спустя несколько лет, уже не работая, был избран почетным библиотекарем.)
Вскоре Батюшков становится признанным главой так называемой «лёгкой поэзии». Воспевание радостей земной жизни, дружбы, любви сочетается в его дружеских посланиях с утверждением внутренней свободы поэта, его независимости. Программным произведением этого рода становится послание «Мои Пенаты» (18111812).
Между тем началась Отечественная война 1812 г. Батюшков, несмотря на расстроенное ранением здоровье, не хочет оставаться в стороне от борьбы с Наполеоном. В 1813 г. он возвращается на военную службу, принимает участие в ожесточенных сражениях, в частности в знаменитой «битве народов» под Лейпцигом (в эту пору поэт был адъютантом генерала Н.Н. Раевского-старшего), и в составе русской армии, в 1814 г. попадает в Париж. Таким образом, Батюшков стал очевидцем и участником величайших исторических событий.
События войны, захват и разрушение Москвы, личные потрясения становятся причиной духовного кризиса Батюшкова. Он разочаровывается в идеях просветительской философии. Его поэзия окрашивается во все более печальные тона (элегии «Разлука», «Тень друга»). Свои впечатления о войне он отразил также в стихотворениях «Пленный», «На развалинах замка в Швеции», «Переход через Рейн», в очерках «Воспоминание мест, сражений и путешествий», «Путешествие в замок Сирей».
Вернувшись в Петербург, поэт увлекается жившей в семье Олениных Анной Фурман. Получив согласие девушки на брак, он, однако, сам отказывается от него, поняв, очевидно, что согласие это не определяется любовью. Роман оставил в душе поэта горький осадок; к этой неудаче прибавился неуспех по службе, и Батюшков, которого уже несколько лет назад преследовали галлюцинации, окончательно погрузился в тяжелую и унылую апатию, усиленную пребыванием в глухой провинции, в Каменец-Подольске, куда ему пришлось отправиться со своим полком.
В это время, (18151817 гг.) с особенной яркостью вспыхнул его талант, в последний раз перед тем, как ослабеть и, наконец, угаснуть, что он всегда предчувствовал. Он отказывается от сатир и эпиграмм, в его творчестве все чаще появляются философские и религиозные размышления, мотивы трагической любви, вечного разлада художника-творца с действительностью. Написаны элегии: «Мой гений», «Таврида», «Надежда», «К другу», «Пробуждение», «Последняя весна», «Умирающий Тасс», «Беседка муз», часть стихотворений цикла «Из греческой антологии». В 1817 г. выходит сборник «Опыты в стихах и прозе», имевший большой успех у читателя. В первом, прозаическом томе собраны очерки, переводы, морально-философские статьи, литературно-теоретические рассуждения, исследования о писателях прошлого, первый в русской литературе искусствоведческий очерк. Во втором томе стихи, сгруппированные по жанровому признаку.
Эти годы являются и периодом наибольшей литературной известности Батюшкова. Его считают первым поэтом России, избирают членом «Московского общества любителей русской словесности»; при вступлении на заседании Общества была прочитана его речь «О влиянии легкой поэзии на язык». После выхода в свет «Опытов в стихах и в прозе» он становится почетным членом Вольного общества любителей словесности в Петербурге. Но наиболее близким Батюшкову объединением был «Арзамас».
В 1816 г. Батюшков вышел в отставку и поселился в Москве, изредка наезжая в Петербург или в деревню. Но постепенно наследственность начала вносить в жизнь поэта свои коррективы. Появились первые признаки умственного расстройства. В 1818 г. друзья выхлопотали ему место при русской миссии в Неаполе, куда он отправился с надеждой на выздоровление. Батюшков покровительствует колонии русских художников, продолжает писать и занимается переводами из Байрона. Однако довольно быстро выяснилось, что служба не ладится, первые восторженные впечатления были пережиты, поэт стал тосковать. В 1821 г. он решил бросить и службу и литературу, получил бессрочный отпуск и вскоре переехал в Германию. Здесь Батюшков набрасывает свои последние поэтические строки, полные горького смысла, «Завещание Мельхесидека» и сжигает все, что написал в Италии.
В 1822 г. он вернулся в Россию уже больным. Это была мания преследования. Попытки лечения не принесли успеха, душевное расстройство усиливается. В 1823 г. Батюшков сжигает свою библиотеку, трижды покушается на самоубийство. В 1824 г. сестра увозит его в психиатрическую лечебницу в Саксонии; однако лечение в течение трех лет оказывается безрезультатным.
С 1828 по 1832 гг. Батюшков живет у родственников в Москве, затем его перевозят к родственникам в Вологду. Здесь 19 (по старому стилю 7) июля 1855 г. поэт умирает от тифа. Похоронен в Спасо-Прилуцком монастыре недалеко от Вологды.
Поэт, прозаик
1797-1802 - получив прекрасное домашнее воспитание, Батюшков учится в петербургских пансионах, в совершенстве овладевает французским, итальянским и латинским языками.
1802-1807 - служит чиновником в министерстве народного просвещения.
1805 - дебютирует в печати сатирой «Послание к стихам моим».
1807 - Батюшков записывается в народное ополчение и отправляется в Прусский поход, во время которого получает тяжелое ранение (пуля задела спинной мозг, что стало причиной последующих физических страданий).
1809 - выходит в отставку. Живя в имении, полгода проводит в разнообразных литературных занятиях, впервые ощущая себя поэтом, способным творить вполне самостоятельно. Поэтически самоопределяясь, пишет литературную сатиру «Видение на берегах Леты», в которой «топит» в реке забвенья многих современных поэтов, оставив «бессмертными» лишь произведения И.А.Крылова. Распространяясь в списках, «Видение» делает имя Батюшкова известным в литературных кругах обеих столиц. Приехав в Москву, Батюшков входит в круг московских литераторов, особенно сближаясь с В.А.Жуковским, П.А.Вяземским, знакомится с Н.М.Карамзиным.
Вскоре Батюшков становится главой так называемой «лёгкой поэзии», требовавшей, по его мнению, «возможного совершенства, чистоты выражения, стройности в слоге, гибкости, плавности». Воспевание радостей земной жизни, дружбы, любви сочетается в его дружеских посланиях с утверждением внутренней свободы поэта, его независимости. Программным произведением этого рода становится послание «Мои Пенаты» (1811-1812).
1812 - Батюшков переезжает в Петербург, где получает место помощника хранителя манускриптов в Публичной библиотеке. Здесь его сослуживцами становятся И.А.Крылов, Н.И.Гнедич.
Под влиянием впечатлений Отечественной войны 1812 года Батюшков создает произведения, проникнутые патриотическим чувством («К Дашкову»,1813). Однако события войны, захват и разрушение Москвы и личные потрясения становятся причиной духовного кризиса Батюшкова. Он разочаровывается в идеях просветительской философии. Его поэзия окрашивается во всё более печальные тона (элегии «Разлука», 1812-13, «Тень друга», 1814 и др.).
1813-1814 - Батюшков участвует в заграничном походе русской армии против Наполеона. Свои впечатления о войне Батюшков отразил в стихотворениях «Пленный», «На-развалинах замка в Швеции», «Переход через Рейн» и в очерках в прозе «Воспоминание мест, сражений и путешествий», «Путешествие в замок Сирей».
1814-1817 - к Батюшкову приходит литературный успех и слава «первого поэта» России. Он отказывается от сатир и эпиграмм. В его творчестве появляются философские и религиозные размышления («К другу», «Надежда», 1815), мотивы трагической любви («Пробуждение», «Элегия», 1815) и вечного разлада художника-творца с действительностью («Гезиод и Омир, соперники», «Умирающий Тасс», 1817).
1815 - основывается литературный кружок «Арзамас», участниками которого становятся В.А.Жуковский, П.А.Вяземский, А.С.Пушкин и др. Батюшков заочно избирается членом кружка, получив в качестве арзамасского имени прежнее свое прозвище Ахилл (данное друзьями по контрасту с маленьким ростом). Ритуал приёма в «Арзамас» (пародия приёма во Французскую академию) совершился в присутствии Батюшкова на заседании 27 августа 1817г.
1817 - выходит сборник Батюшкова «Опыты в стихах и прозе», имевший большой успех у читателя. В первом, прозаическом томе собраны очерки, переводы, морально-философские статьи, литературно-теоретические рассуждения, исследования о писателях прошлого, первый в русской литературе искусствоведческий очерк. Во втором томе объединены стихи, сгруппированные по жанровому признаку.
1819 - Батюшков выезжает в Италию, где он участвует в русской дипломатической миссии.
1822 - Батюшков начинает ощущать признаки мании преследования, ставшей неизлечимой болезнью. Несмотря на заботу друзей, на лечение в лучших клиниках, вернуться к нормальной жизни Батюшкову не удается. Эта болезнь длится 33 года. Последние годы живет у родственников в Вологде.
Основные произведения:
«Привидение. Из Парни» (1810)
«Надежда» (1815)
«Мой гений» (1815)
«Таврида» (1815)
«К другу» (1815)
«Элегия» (1815)
«Беседка муз» (1817)
«Есть наслаждение и в дикости лесов» (1819)
Послания:
«Мои Пенаты» (1811 —12, опубл. 1814)
«К Дашкову» (1813)
Циклы антологических стихов:
«Из греческой антологии» (1817—18)
«Подражания древним» (1821)
Философская лирика:
«Ты знаешь, что изрек», 1821?
Стихотворная сказка «Странствователь и домосед» (1814—15)
«Видение на берегах Леты» (1809, опубл. 1841)
Очерки и статьи:
«Прогулка по Москве» (1811 —12, опубл. 1869)
