Художник бартенев. Андрей Бартенев: биография, творчество, личная жизнь

Андрей Бартенев является известным российским дизайнером, модельером, скульптором, художником и телеведущим.

Родился Андрей в 1965-м году в Норильске. Его мать и отец были простыми рабочими. Долгое время они с семьей жили в коммунальной квартире в небольшой комнате. В детстве Бартенев увлекался музыкой, мечтал научиться играть на фортепиано, но ему не разрешали покупать музыкальный инструмент, который из-за размеров некуда было поставить. Однако тяга к творческой деятельности у Андрея не пропадала. Он постоянно что-то лепил, рисовал, резал и клеил.

После того, как Андрей окончил 10-й класс школы, он переехал на юг России – в Краснодарский край, где поступил в институт культуры на факультет режиссуры. Позже он признался, что долго не мог отвыкнуть от полярной ночи, вечно снежного покрова и северного сияния.

В новом месте жительства Бартенев продолжил творить. Уже в 20 лет он отправился в Москву, куда его пригласили Жанна Агузарова и ее директор. Там Андрей начал активную работу с молодыми коллективами. Он занимался постановкой различных перформансов, которые сразу начали обсуждаться критиками и обычными людьми.

Андрей успел поработать в галерее «Марс», где были представлены его работы «Великая корякская чайка», «Буйство на горе Ана-Дырь под пение никитинских рыбок» и другие. Через некоторое время он посетил Ригу с представлением «Ботанический сад», которая была отмечена призами.

В 90-х о Бартеневе писала в основном зарубежная пресса. Стилистика Андрея пришлась по душе зарубежным критикам, которые отмечали сходство с русским авангардизмом и футуризмом. Перформансы молодого дизайнера называли «будто бы ожившими фигурами из картин художников начала 20-го века, которые под музыку современной классики двигались в пространстве, повторяя взаимодействие планет».

В середине 90-х годов Андрея приняли и в Союз московских художников. В начале 00-х он отправился работать в центр Watermill, что в Хэмптонсе, США. Одна из известнейших его работ, представленных в США, носит название «Лестница красного». Это было целое представление с оперными певцами, оркестрантами. При этом музыканты пользовались пустыми железными банками вместо обычных инструментов. Запомнились публике и макаронные блюда, которые во время постановки скидывались с балкона прямо на сцену.

Сейчас Андрей активно занимается преподаванием. Его лекции по искусству в Москве собирают полные аудитории молодых творческих людей. Одной из известнейших учениц Бартенева стала Саша Фролова, которая прославилась своим проектом «Акваэробика».

Также дизайнер часто работает в Европе, где читает лекции в Норвежской академии. Он хорошо знаком с такими представителями западной творческой элиты, как Кельвин Кляйн, Жан-Поль Готье, Эндрю Логан, Роберт Уилсон и многими другими.

Широкая публика знает Бартенева благодаря его необычным костюмам, в которых он посещает самые разные светские мероприятия. Как правило, большинство его костюмов представляют собой фантастические наряды, напоминающие инопланетян и неких мифических существ.

Что касается личной жизни Андрея, то о ней известно мало. Несмотря на то, что ему уже 51 год, он все еще не женат. Бартенев любит в шутку отвечать на вопросы о личной жизни, что у него есть большая семья в параллельной вселенной.

Весной 2017-го года Андрей начал вести передачу «Модный приговор» на Первом канале вместо Александра Васильева.

770 Просмотров

Андрей Бартенев празднует сегодня свой 50-й день рождения. Мы не нашли способа лучше поздравить художника, кроме как поговорить с ним обо всем: о детстве в Норильске, о Тарковском, снах, твороге, Вселенной, облаках, страхах и, разумеется, об искусстве тоже

А ндрей Бартенев отмечает юбилей. Поверить в предлагаемую цифру сложно, да и зачем, когда сам художник возраста не замечает и вообще считает его понятием весьма отстраненным. За последние месяцы он успел подготовить сразу несколько персональных выставок, включая ретроспективу в Московском музее современного искусства, опутавшую весь особняк на Гоголевском бульваре, и экспозицию в галерее RuArts. В последней как раз сегодня открывается проект «И зазвенел цветогривый вихрь», название которого весьма метко описывает явление по имени Андрей Бартенев. Мы решили избавить художника от очередного рутинного интервью и отправили разговаривать с ним Ольгу Дарфи — режиссера, постоянного автора Buro 24/7 и по совместительству давнего друга Андрея. Беседа получилась долгой и личной.

А что это Buro 24/7 придумал по Skype разговаривать?

Ольга Дарфи: Да это потому, что я в Крыму, в селе, а ты в Москве. А решили, что именно я должна взять у тебя интервью, так как мы лет двадцать уже знакомы.

АБ: О, как бы я хотел тоже сбежать к морю, солнцу и ветру, сидеть на лугу...

ОД: Есть домашний творог...

АБ: О, творог — моя любимая еда.

ОД: И что же тебя удерживает?

АБ: Ну что, что... Любовь к творческим экспериментам. Вот сейчас четыре дня сидел в Суздале на керамическом заводе Дымова, не разгибая спины напряженно и вдумчиво работал... Минус три позвонка, плюс одна выставка. Сегодня открытие в галерее «Роза Азора» (Андрей имеет в виду открытие выставки «Слон в посудной лавке», которая работает с 7 по 22 октября. — Прим. Buro 24/7 ).

ОД: Ну, я тебя особо не буду спрашивать про открытие твоей огромной выставки-ретроспективы, про нее уже только ленивый не написал.

АБ: Большое сделаешь мне одолжение. Действительно, все есть в интернете, пусть почитают, кому интересно.

ОД: Спрошу только... Вот ты пришел на свою выставку-ретроспективу, посмотрел на свои объекты, картины и подумал: «Как хорошо! Это мой творческий итог!». Или: «Какое у меня блистательное начало!». Или что?

АБ: Ага... торжественно облизнулся и замер от удовольствия. Нет, конечно! Никакой это не итог и не начало, обычный рабочий момент. Я посмотрел и подумал, есть много идей, которые надо развивать. Вот и все. Надо двигаться дальше.

ОД: А как появилось название ретроспективы «Скажи: я тебя люблю!»? Кто его придумал?

АБ: Здесь нет никакой особенной легенды специально для журналистов. Его придумала Ольга Свиблова по названию одноименной звуковой скульптуры. Заходите, сами поймете, что и почему.

ОД: Ладно, на этом мои искусствоведческие вопросы, пожалуй, закончатся.

АБ: Слава богу! А то о смысле современного искусства, перформансах девяностых и отличии одного от другого, а чего-то третьего — от моих объектов уже столько раз спрашивали, что прямо зевать хочется. В конце концов для этого же искусствоведы есть.

ОД: Нет, мы будем только о жизни и о душе. Например, твое творчество пронизано иронией. Это способ отразить мир или такая игра в прятки?

АБ: Да, ирония — это такая форма наслаждения, формула счастья, если хочешь. Я считаю, все держится на этой способности человека к самоиронии. Иначе мир бы давно раздуло от важности и гордости, он бы лопнул. Так что все и всех спасает ирония. Я постоянно рефлексирую и смеюсь над собой. Мне дико смотреть на художников, серьезно относящихся к своему творчеству.

ОД: Ну как, есть мнение, что художники, которым нечего сказать, у которых нет серьезного заявления миру, вот они иронизируют. Все хиханьки и хаханьки у них.

АБ: Ага, вот как раз серьезные заявления миру и есть самая невероятная скука и путь в никуда, я считаю. Спать от этого хочется. На мой взгляд, как только ты понял, что тебе есть что сказать миру великого, то все, это уже стагнация. Это же как нужно к себе относиться, чтобы действительно считать, что ты можешь что-то такое сообщить, от чего Вселенная перевернется. Надо сказать спасибо, если Вселенная разрешит капельку к себе прикоснуться. Откроет миллиметр своей сущности, которую ты будешь интерпретировать или отражать. Иронично, разумеется.

«Все держится на этой способности человека к самоиронии. Иначе мир бы давно раздуло от важности и гордости, он бы лопнул» ОД: А тебе снятся скульптуры? Бывает такое?

АБ: Конечно, бывает! Например, скульптура «Восьминогая собака» — результат сновидений. Также мне, например, приснилось название. Сейчас выходит книга воспоминаний про Вадика Мамышева-Монро, у меня там есть рассказ, название приснилось: «Я тебя узнал по цвету небритых волос на ногах».

ОД: Круто. А весь сон расскажешь?

АБ: Нет, конечно! Это эротический сон. Расскажешь такое, так все тут же решат, чтоэто не сон, а было на самом деле. Народ же вечно путает вымысел и реальность, сон и явь. Да еще сами потом придумают детали по ходу изложения, сочинят недосказанное — и такое начинается. Здесь главное — поменьше говорить.

ОД: Точно. Однажды Максим Шостакович мне рассказывал, что на все вопросы журналистов он отвечает: «Не знаю. Не помню. Забыл». Ну хорошо. Как известно, журналисты часто задают довольно глупые вопросы...

АБ: Да уж. За двадцать пять лет вопросов у меня все ответы от зубов отскакивают. Присылают список вопросов, я читаю, говорю: «Девушка, возьмите мои предыдущие интервью и сами напишите, ладно?».

ОД: Ну а есть вопрос, на который бы ты хотел ответить?

АБ: Дарфи, такое тоже спрашивали. Соригинальничать хотела? Не получилось! Нет, всегда интересно разговаривать с личностью, неважно, какие именно вопросы, разговор ни о чем — самый интересный.

ОД: Так и напишем, интервью между вопросами.

АБ: Да, читаем между строк. Ты, главное, не пиши, что я — модный модельер, вот у меня одно только требование.

ОД: О-о-о, а можно написать: «И тут в дверном проеме нарисовалась художница Бартенева...»?

АБ: Ха-ха-ха... это отлично! Вот такого еще не было, никто меня не спрашивал: «А какой ваш пол?». Это хороший вопрос!

ОД: А есть такое, о чем бы ты предпочитал никогда не говорить?

АБ: Есть.

ОД: И что это?

АБ: Ну я ведь не хочу об этом говорить.

ОД: Хорошо. Продолжим наш блиц. Можешь в трех словах сказать, что ты транслируешь миру?

АБ: В трех не могу. Могу в семи. «К солнцу, свету и луне мы летим в одной трубе». Вот.

ОД: А, тема вечного движения.

АБ: Да, все мы путешествуем, внутрь себя или вовне. И наша Галактика тоже путешествует: мы несемся, создавая по пути Красоту. Ну в идеале, конечно.

ОД: Точно. А кто был твоим учителем?

АБ: У меня много учителей.

ОД: А вот если один и главный?

АБ: Тарковский. В городе Норильске, как и многие советские дети по всей стране, я прогуливал школу и ходил в кино. В кинотеатре тогда шло два фильма: «Сталкер» и «Служебный роман». Сеансы шли одновременно. Я купил билет за десять копеек и стоял перед афишами, делал выбор. Про один фильм было написано, что-то там вроде драматическая история любви, а про другой — научная фантастика. Я пошел смотреть «Сталкер» — и это изменило мою жизнь. Мне было девять лет, и я понял, что всякие вариации возможны. Конечно, я не смог бы тогда четко сформулировать концепцию вариативности, но я твердо понял, что нет единого пути для всех. Надо делать то, что только ты сам хочешь. И уж я ни в чем себе больше не отказывал, перевоспитать меня стало невозможно. С тех пор я делал только то, что считал интересным для себя.

ОД: Что, например?

АБ: Ну что, лепил то, что я хочу, а не зайчиков и самолеты или что там нам велели в художественной школе. Вел себя так независимо, все время у меня было «неудовлетворительно» по поведению. Не изменял себе, словом.

ОД: Мне это понятно. Скажи, пожалуйста, вот 9 октября тебе исполняется — это что-то невероятное — 50 лет. Что такое возраст для тебя?

АБ: Даже не знаю. Ничего. Я его не замечаю, не чувствую. У меня такая эмоционально насыщенная жизнь, что некогда замечать время. Думаю, это люди, которым нечего делать, считают свои годы. Мне не бывает скучно или тоскливо или чтобы поясницу прихватило — я все время работаю. Что касается здоровья, я решаю текущие задачи: вовремя сходить к стоматологу, уши полечить или, например, позвоночник. Я всегда правильно питаюсь, не пью алкоголь. С другой стороны, меняется жизнь вокруг тебя, ты развиваешься, идешь вперед. Можно сказать, что возраст — это движение вперед. Ой, подожди, тут мой племянник звонит, пять лет его не слышал.

Разговор с племянником: Ага, ага, моя самая камерная выставка в галерее «Роза Азора». А что это ты мне подарки раньше времени несешь? ... Давай. ... Я буду в образе слона, никогда я не был еще в образе слона. Первый раз сегодня. Дебют, так сказать. «Слон в посудной лавке» — название выставки. Да, вход бесплатный.

АБ: Да, прости, возвращаюсь к тебе.

ОД: А медведем ты уже был?

АБ: Ой, ну кто не был медведем? Петлюра календарь делал. Я там у него какой-то месяц представлял в образе медведя. Надо было надевать вонючую тесную грязную шкуру. Я даже смотреть на нее не мог без отвращения, чуть не скончался, хотелось все бросить и бежать домой, но нельзя подводить товарища. Я тогда и подумал: если я это сейчас вынесу, то уже все смогу. Так я и стоял в этой шкуре. А потом выяснилось, что там даже было не видно, что это я, любой человек мог стоять там. Такой бред.

ОД: Вот-вот, я испытывала примерно те же чувства, когда участвовала у тебя в перформансе в образе ракеты-пожарника. Костюм, правда, не вонял, но я никак не могла разглядеть, куда мне идти по подиуму и где он заканчивается. Шла, повинуясь вибрациям света и музыки. Ладно, это лирическое отступление. А боишься ли ты чего-то?

АБ: Я тут недавно набрал студентов, и это оказался какой-то клуб самоубийц: все они были готы и думали, что современное искусство — это красивый способ уйти из жизни. Целый год пришлось с ними работать, объяснять, что есть радость, добро, свет, какими-то такими базовыми вещами с ними заниматься. Их родители должны мне сказать большое спасибо. Ну, если серьезно, боюсь того же, что все люди: смерти, убийства, хамства, неприятных случайных людей. Вот недавно летели в Ниццу с подругой, сидели спорили о том, что такое современное искусство, никак не могли договориться. Разругались насмерть, и вдруг самолет начинает падать. Вот это настоящий ужас. Зато я моментально почувствовал, запомнил, что в самолетах нельзя ругаться. Да вообще ни с кем в жизни нельзя ругаться. Теперь, когда лечу в самолете, разговариваю с облаками, мысленно прошу у них прощения. Микросистемы, которые образуют облака, они разумные. Они безобидные, светлые и красивые, они летают себе, парят воздушно, а тут какой-то адский железный монстр начинает их рассекать. Им же больно, но они терпеливо переносят вмешательство людей. Иногда им надоедает, и вот — загадочные крушения самолетов. Я теперь всегда прошу прощения у этих милых субстанций. Да вообще так называемый материальный мир не такой уж бесчувственный и бессловесный, как в своей гордости думает человек. Надо поаккуратнее жить.

ОД: На что тебе не хватает денег?

АБ: Да ни на что не хватает!

ОД: Как? Ну на еду хоть хватает? Ты не голодаешь? Питаешься хотя бы два раза в день?

АБ: Для меня еда не самое главное. А вот на самое главное не хватает. Мое воображение всегда идет впереди моих финансовых возможностей, я не могу делать тот объем скульптур, то качество и количество, которое хочу. Мечтаю о том, чтобы появилось какое-нибудь инопланетное существо, которое бы стало коллекционировать мои объекты. И расплачивалось со мной какими-нибудь булыжниками из золота.

ОД: Ты хочешь делать скульптуры из золота?

АБ: Нет, конечно! Крашеный алюминий — мой любимый материал.

ОД: Ну и прилети золотой булыжник к тебе, что бы ты стал с ним делать?

АБ: Я бы сделал скульптуры для своих любимых городов. Подарил бы их Нью-Йорку, Венеции, Парижу. Я бы строил фонтаны. Обожаю фонтаны. Вот это зрелище, когда вода, разбрызганная словно пудра, словно медуза попала в миксер, здорово! Красиво. Мне нравятся эти новые технологии, когда в городах стоят разбрызгиватели и мы видим светящиеся капли воды. Вот я бы работал с этим материалом. Я предлагал московскому правительству установить фонтан на Лубянке, его эскиз есть на YouTube. Всем все понравилось, но как-то безрезультатно. Кстати, я тогда даже не знал, что в девятнадцатом веке именно на этом месте уже был фонтан.

ОД: Слушай, ну ты же можешь коммерциализировать свое искусство. Сделать линию одежды, например, трусы от Бартенева или светильники-стрекозы в образе слона, нет?

АБ: Ой, нет! Коммерческая линия одежды — это что-то другое, вне моей компетенции, это надо быть бизнесменом, а я художник. И потом, столько прекрасных талантливых людей этим занимается. Да и честно говоря, скучно это, неинтересно.

ОД: Вот ты рассуждаешь как типичный эгоист. «Мне скучно, я это не буду делать». А вдруг люди мечтают носить трусы от Бартенева, сложно это сделать для человечества?

АБ: Да, ты правильно сказала, я заправский эгоист и считаю, что главное в художнике — следовать своему художественному видению и чутью. Коммерциализировать свое творчество — сущая скука и растрачивание своей собственной жизненной энергии впустую.

ОД: Хорошо, согласна, я сама такая. А кто для тебя герои сегодня?

АБ: Да все те же. Люди, которые верны себе. Вадик Монро, Данила Поляков, Паша Пепперштейн, Александр Сокуров, Кира Муратова, Олег Каравайчук — словом, все те, кто про сердце и душу. К счастью, их не так мало на самом деле. Оля, давай уже последний вопрос, а то у меня еще пять встреч и пить охота. Пока мы с тобой разговаривали, у нас в офисе кулер украли.

«Коммерциализировать свое творчество — сущая скука и растрачивание своей собственной жизненной энергии впустую»
ОД: Хотя твой родной город и Норильск, где все в руинах, как ты мне рассказывал, но все же есть и Москва. Что в этом звуке для сердца твоего слилось и отозвалось?

АБ: Москва. Москва для меня — экспериментальная база и тяжелое производство. Это где я стругаю, точу болванки. Где вечно бетон закладывают, где все гремит и грохочет, а ты все время прыгаешь, чтобы на какашки не наступить — и в прямом, и в переносном смысле. Деревья в Москве не стоят прямо: тут что-то ремонтируют — дерево туда наклонили, потом там чинят — дерево сюда пошло; жалко их, они вечно кланяются и нагибаются. И мы так же: вечно должны прогибаться. Все время должны прыгать через какие-то траншеи и обходить какие-то заборы. Стиль города — минное поле. Это утомляет и не дает сосредоточиться. Думать о вечном и делать красоту в Москве невозможно, придумать что-то стоящее нельзя, я всегда уезжаю куда-нибудь. Вот ты молодец, сбежала отсюда. Искусство в Москве получается дерганое, как электрошок. А мы все очень нервные. Ладно, давай, поешь там на воле творожка домашнего за меня...

Российский художник, модельер, скульптор стал известен благодаря своим провокационным перформансам и интерактивным инсталляциям, а еще необычным костюмам, которые сложно назвать простой одеждой. Наверняка, нет ни одного человека, который хотя бы раз не удивился, глядя на его яркие невообразимых расцветок костюмы, которые дизайнер, нередко демонстрирует на себе, привлекая всеобщее внимание.

Несмотря на то, что он фигура достаточно заметная в столичной тусовке, о его личной жизни и биографии почти ничего неизвестно - эти сферы художник предпочитает держать в тайне.

Биография Андрея Бартенева

Бартенев родился в 1965 году далеко от российской столицы - в северном Норильске в простой рабочей семье, а его детство прошло в обычной советской коммуналке. Из-за стесненных жилищных условий Андрею не удалось осуществить свою детскую мечту - научиться играть на фортепьяно, поскольку разместить инструмент в небольшой комнате было просто невозможно.

В шестнадцать лет Андрей уехал в Краснодар и поступил в Художественный институт, окончив который, получил специальность театрального режиссера. Из Краснодара Андрей перебрался в Сочи, где познакомился с Жанной Агузаровой, директор которой Сергей Гагарин посоветовал ему отправляться в Москву, что он и сделал, и дальнейшее развитие его творческая биография получила в российской столице, где он быстро заинтересовал публику своими необычными творениями.

В качестве материалов для своих первых произведений Андрей Бартенев использовал светодиоды, которыми подсвечивал инсталляции из стеклянных банок и пластиковых бутылок. В 1992 году он получил свою первую награду - Гран-При за представленную на фестивале авангардной моды в Юрмале композицию «Ботанический балет», а через четыре года был принят в члены Союза художников Москвы.

Его первый выезд за границу состоялся в 1993 году - на арт-фестиваль во Франкфурт-на-Майне, и после этого Бартенев стал завсегдатаем многих европейских выставок и фестивалей, куда периодически вывозит свои скульптуры и картины.

В начале нулевых Андрей Бартенев поехал в США, чтобы работать и творить в центре Watermill в Хэмптоне. В настоящее время Андрей читает лекции в российских и европейских учебных заведениях, сотрудничает с такими известнейшими представителями мировой моды, как Жан-Поль Готье, Кельвин Кляйн, Роберт Уилсон и многими другими.

Картины и костюмы Андрея Бартенева

Произведения Бартенева отличает буйство красок, а его картины представляют собой не застывшую на полотнах реальность, а воплощение постоянного движения. Свои первые работы - «Буйство красок на горе Ана-Дырь под пение никитинских рыбок» и «Великая корякская чайка» Андрей создал вместе с Петлюрой и представил в галерее «М’АРС».

Одну из своих известнейших работ, Андрей Бартенев создал в центре Watermill - это было целое представление под названием «Лестница красного», в котором были задействованы музыканты и оперные певцы, а вместо традиционных музыкальных инструментов оркестранты использовали пустые железные банки. Во время представления прямо на сцену сбрасывались с балкона вареные макароны.

Из более поздних, но не менее знаменитых перформансов Бартенева - постановка «Снежная королева», в которой участвовали движущиеся скульптуры, украшенные разнообразными геометрическими фигурами ярких цветов, напоминающими палитру Малевича и Кандинского. Кроме того, российский художник создал такие далекие по стилистике от пределов реализма произведения, как «Автопортрет в свадебном наряде райской птицы», «Девочка с двумя фейерверками», «Портрет в сапогах», «Монпансье в зоопарке», «Я фей, я - фей прекрасный», а одна из них - «Спокойствие двух клоунесс», была приобретена на аукционе Сотбис в частную коллекцию в Торонто.

Андрей Бартенев работает в самых разнообразных жанрах - он известен своими работами в стилях декупажа, линейной графики, коллажа, инсталляции, пастели. На различных тусовках Андрей Бартенев неизменно появляется в костюмах собственного изготовления, привлекающими внимание необычными формами и яркими расцветками.

Он любит эпатировать публику, и его ни с кем не перепутаешь. Бартенев не раз говорил, что всегда одевается так, как хочет, хотя в России порой его яркая необычная внешность вызывает агрессию, и только за рубежом реакцией на его образы служит любопытная доброжелательность.

Художник любит устраивать выставки своих работ и фестивали в больших общественных пространствах - в торговых центрах, аэропортах, на стадионах. Так, в 2016 году Бартенев открыл выставку «Дайте любви!» в торгово-развлекательном центре Москвы Кунцево Плаза. Кроме того, в этом же году он провел выставки «Портреты счастливых людей», «Ногами в воде, головой в облаках», пользовавшиеся огромной популярностью у посетителей.

Личная жизнь Андрея Бартенева

Во всех интервью на вопросы о своей личной жизни Бартенев старается отшучиваться и не посвящать аудиторию в ее подробности. Известно, что в свои пятьдесят два года он ни разу не был женат, хотя говорит, что серьезные отношения у него случались. Андрей признается, что чем старше он становится, тем меньше у него шансов испытать сильное чувство, поскольку настоящая любовь - это удел молодых.

Художник, скульптор, модельер Андрей Бартенев родился в Норильске в далеком 1969 году. Детство мальчика прошло в коммунальной квартире. Сам Андрей вспоминает то время как голодное и холодное. А своим главным вдохновением тех времен называет своих домашних питомцев.

Образование Бартенев получил в Институте культуры г. Краснодара. После окончания он уезжает в Сочи, где становится успешным художником, создателем выставок и перформансов.

В 90-х годах Андрей прилетел в Москву самолетом из Адлера. Его встречал Сергей Гагарин, директор группы Браво. Он не только познакомил Андрея со своими друзьями, но и рассказал, как надо жить в Москве. Гагарин посоветовал Бартеневу одеваться более экстравагантно. Андрей быстро понял, чего не хватает его сочинскому шарму. Добавив чуть-чуть блошиного рынка, он с легкостью вписался в круг московской богемы. Первым делом Андрей отправился со своими графическими работами на Малую Грузинскую, где в то время находился Комитет выставок. Там его сразу приняли, и он познакомился с такими людьми как Герман Виноградов, Петлюра, и многими другими талантливыми художниками того времени. Там же была проведена их первая групповая выставка. По совету своих новых друзей, Бартенев отправился в галерею "Марс", где все и началось.

Творчество Андрея Бартенева

Первым большим проектом Андрея того времени стало «Буйство на горе Ана-Дырь под пение никитинских рыбок», в рамках которого он курировал выставку сочинских и московских художников. Сам Бартенев танцевал на том проекте под звуки музыки с пером от сочинского павлина. Тогда в начале 90-х о Бартеневе писали все газеты.

Триумф Бартенева в Европе начался в 1993 году. Там Андрей со своим Ботаническим балетом попадает в репортаж журнала Stern. Фотография Андрея на весь разворот, где он весь в пуговицах стоит в метро со стеклянным цветком и с брошками Эндрю Логана, облетела весь мир. Последовал звонок от жены Юрия Визбора, которая сообщила Андрею, что его приглашают на фестиваль во Франкфурт-на-Майне. Позже Бартенев нон-стоп ездил по всем городам Европы, и в 1995 году оказался в Лондоне, где прожил следующие 10 лет.

В 2000-х годах Бартенев уходит от больших музеев и галерей, и его приоритетом становится перформанс. Его работы в этом жанре обошли все ведущие площадки мира.

Ботанический балет - один из самых известных перформансов Бартенева, с которым он получил Гран-При в 1992 году в Юрмале на «Ассамблее неукрощенной моды». Он имитирует детскую игру «лепи из снега» при помощи картона и папье-марше.

Другая не менее известная работа мастера – постановка «Снежная королева». Этот причудливый перформанс невероятной фантастичности задействует пестрые движущиеся скульптуры и объекты. Зарубежной публике эта работа напомнила творчество Кандинского.

Еще один нашумевший перформанс Бартенева называется «Я тебя люблю!». Зрители произносят эти три слова, которые затем с помощью длинного ряда огромных динамиков, расположенных по извивающейся линии, возвращаются к нему самому.

Личная жизнь

Несмотря на доброту, улыбчивость и дружелюбие, Андрей старается никого не впускать в свою личную жизнь. Известно, что детей у него нет. А самым близким человеком всегда была мама, которая ушла из жизни несколько лет назад.

куратор выставки

«То, что мы видим на этой выставке, - это фантастическое выражение времени, и именно поэтому Бартенев останется в истории как российского, так и мирового искусства. 1990-е годы - это время колоссальной энергетики, и в этих работах мы чувствуем ее очень остро. В те годы все смешалось, вихрь времени нес наc всех куда-то: кто-то проигрывал в битве с этим ураганом, а кто-то становился сильнее и заложил основы того мира, в котором мы сегодня живем. 1990-е годы - это праздник свободы, который показывает, как легко в личном и общественном создании все смешивалось со всем. Тогда Москва была покрыта страшными ларьками, где можно было купить и Библию, и кроссовки, и желтую прессу, чего там только не было - самый настоящий символ 1990-х. Бартенев чудесно выразил это время в безумных коллажах, которые он вплел в ткань своих скульптур. Он показал невероятную, захватывающую энергетику, по которой есть сегодня ностальгия: тогда казалось, что все возможно».

«Три сестры» (2012)

«Работа доставляла мне огромное удовольствие: я всегда исследовал человека как некую биоморфную массу, способную создавать огромное количество скульптурных вариаций. Я смотрю на танцующих актеров как на скульптурную форму, которая в силу своей биомеханики трансформируется у меня на глазах. Сочетание героев в пространстве создавало бесконечную череду композиций - проект в полной мере удовлетворял мою страсть к скульптуре и к смещению акцентов в пространстве».