В продолжение нескольких часов выдержать истязание от трех различных властей – иудейской, галилейской и римской – за такое дело, которое ни одна из них не признавала своим.

Быть упорно обвиняему иерусалимским синедрионом и народом за то, чего синедрион и весь народ нетерпеливо ожидали.

Найти ревностного защитника своей невиновности в римском прокураторе, которого все, по-видимому, не располагало в пользу Подсудимого: и Его бедность, и молчание, и сила врагов, и опасность обвинения.

Из уст судьи слышать неоднократно торжественное признание Своей невиновности и непосредственно за этим от того же судьи выслушать приговор на смерть крестную, с наименованием Праведника; иметь множество и естественных, и сверхъестественных средств для Своей защиты и пользоваться ими не больше, чем нужно для обнаружения Своей невиновности, – это такие обстоятельства, которые находим только в истории суда над Иисусом Христом!

Каждое судилище обнаруживало свой собственный характер. В синедрионе Иисус Христос был судим личными врагами Своими – как судит беззаконие. Во дворце Ирода жребий Его находился в руках деспота, который не знает другого закона для себя, кроме прихоти, и все правосудие которого состояло в том, чтоб не быть слишком неправосудным.

Претория Пилатова могла служить убежищем невиновности человеческой, но не могла вместить правды Божественной. Здесь вместе с правосудием заседал дух мирской, языческой власти, на суде которой голос невиновности или не был слышен, или должен был отзываться выгодой.

Истина небесная в лице Сына Божьего, кажется, посетила теперь все суды человеческие, чтобы видеть, «аще есть разумеваяй или взыскаяй правду». И теперь, как во время Давида, оказалось, что все уклонились и сделались непотребными: «несть творяй благое, несть до единаго» (Пс.13:3).

Ослепление и буйство народа иудейского, особенно вождей его, обнаружилось во всей силе. Если бы Иоанн Креститель воскрес, то и теперь, когда вся Иудея наполнилась славой чудес Иисуса Христа, когда первосвященники сами неоднократно слышали беседы Его, рассматривали лицо и дело Его и готовились вознести Его на крест, – и теперь проповедник покаяния мог бы снова сказать всему народу иудейскому: «Се стоит посреде вас некто, Егоже вы не весте!» (Ин.1:26.) – Нельзя вероломнее отвергнуться Мессии, как отвергаются Его теперь; нельзя жесточе преследовать Его, как преследуют теперь.

Не будем предполагать, что враги Иисуса Христа действовали против Него вопреки ясному и твердому убеждению, что Он – обетованный Мессия: это значило бы приписывать природе человеческой злобу и ожесточение дьявола, который ненавидит истину, потому что она истина.

Должно, однако же, сказать, что со стороны вождей народа иудейского сделано все, чтобы им остаться некогда безответными. Как недостойно и бесчестно поступили они при самом взятии Иисуса Христа под стражу!

Как безрассудно и опрометчиво решили на своем соборе дело о Мессии – лица, с Которым неразрывно соединено временное и вечное благо всего Израиля, в Котором они могли узнать своего Царя, Судию и Господа! Положим, что нищета Иисуса Христа соблазняла их: но разве они не слыхали о чудесах Его?

Разве не перед их почти очами совершилось за несколько дней воскрешение Лазаря? Если и это событие не могло убедить синедрион в том, что Иисус Христос есть Мессия, то, по крайней мере, должно было заставить его действовать осмотрительнее, не спешить с казнью человека, который, по общему мнению, имел в себе столько признаков Мессии. Сама медлительность, с которой производился суд над Господом в претории, по-видимому, допущена Промыселом для того, чтобы враги Его имели время увидеть свою ошибку и придти в чувство.

Можно сказать, что Пилат был для них в этом случае проповедником покаяния. Между тем, к каким низким средствам не прибегают старейшины иудейские, чтобы достигнуть цели, слепо выбранной!

Подкупают ученика, идут после вечери пасхальной с мечами и дубинами в Гефсиманию, собираются, подобно разбойникам, в полночь для совещания; переходят из одного судилища в другое, наущают народ, притворяются усердными слугами кесаря, угрожают судье клеветой, даже кричат вместе с чернью – это ли стража дома израилева, драгоценные камни святилища, преемники Моисея и пророков?.. Никогда верховный совет иудейский не унижался до такой степени, до какой унизился теперь; чтобы собственным посрамлением купить бесчестную казнь для своего Мессии.

Трудно представить, чтобы среди толпы народа, требовавшей Господу смерти, не было людей, к Нему приверженных. Но их собственная безопасность заставляла не объявлять, по крайней мере, при первосвященниках, своего мнения. В противном случае, они сделались бы жертвой необузданности слуг и клевретов фарисейских, которые до того простерли свою дерзость, что начали угрожать самому прокуратору.

А поэтому молчание евангелистов о том, чтобы хоть кто-то из иудеев вызвался защищать Иисуса Христа перед Пилатом, надо принимать за решительное свидетельство, что таких защитников не было; и так называемое Никодимово евангелие, в котором Никодим, силоамский расслабленный, жена кровоточивая и капернаумский сотник повествуют перед прокуратором о учении и чудесах Иисуса Христа, не стоит доверия исторического.

Испросившая смерть Господу толпа однозначно показала, что значит народный голос и как легко злоупотреблять его действием людям злонамеренным. Вместо того чтобы гласу народа быть звучным, но мирным гласом Божьим, он сделался теперь диким воплем Веельзевула…

Поведение Пилата служит выразительным примером, чего можно ожидать от судьи со слабым характером, поставленного перед необходимостью отказаться во имя истины от всех личных выгод.

Над ним вполне оправдались слова Господа: светильник телу есть око: «аще убо будет око твое просто, все тело твое светло будет, аще око твое лукаво будет, все тело твое темно будет» (Мф.6:22–23).

Око души Пилатовой – начало его действий – было лукаво: не вечный, непременяемый закон правды лежал в глубине его сердца и диктовал линию его поведения, а нечистая любовь к самому себе, пристрастие к земным выгодам, прикрытое любовью к справедливости; и вот, все тело Пилата является темным, все поступки его, несмотря на похвальную их сторону, содержат что-то, достойное сожаления и презрения.

Самое первое действие прокуратора уже запечатлено изменой истине: он хочет уклониться от осуждение невиновного, предоставляя это то иудеям, то Ироду: как будто позволить другим совершить злодеяние, имея возможность остановить его, – не то же самое, что самому совершить его! Потом единственно из угождения именитым и сильным обвинителям Праведник подвергается мучительному бичеванию.

Не важно, что Он может умереть под бичами: для судьи довольно, что он хотел спасти Его от смерти. Таково правосудие людей века. Думают, что все сделано с их стороны, между тем как не хотят сделать именно того, что должно. И все прочие усилия Пилата для освобождения Иисуса Христа представляют жалкую борьбу своекорыстия с чувством долга.

Видишь человека, который мучает сам себя, устремляется во все стороны, обращается с распутия на распутие, чтобы выбраться из пропасти, в которую зашел добровольно; но не хочет возвратиться на царский путь правды, который лежит прямо перед его очами и на который зовет совесть.

Наконец, страх и своекорыстие превозмогли; но Пилат, поправ справедливость, хочет сохранить на себе ее личину: судия омывает руки и думает быть чистым от крови Праведника!.. При этом зрелище чувство сожаления невольно превращается в негодование…

Впрочем, мы не имеем права простирать суждения своего о Пилате далее приговора, который уже произнесен вслух Самим Господом. «Более» (во всяком отношении более) «греха на том, кто предал» ему Господа – на Иуде, иудеях, особенно на старейшинах иудейских.

Тогда как первосвященники, видимо, приближались к ужасной крайности (некоторые, может быть, и впали в нее) греха против Духа Святого, который, по слову Самого Спасителя, не простится ни в сем веке, ни в будущем (Мф.12:32), Пилат явно грешил только против Сына Человеческого, следовательно, принадлежал к числу тех грешников, за спасение которых осужденный им Сын Божий шел теперь на крест.

Великодушным поступком жены Пилатовой некоторым образом искупаются низкие действия мужа ее. Какая разительная противоположность между этой язычницей и той иудеянкой, наложницей Ирода, которая так мало уважала Иоанна Крестителя (Мк.6:17)!

Что Иоанн был праведник, даже пророк, достойный того, чтобы признавать его за Мессию, – этому все верили; и несмотря на это, Иродия, не колеблясь, принесла его в жертву своей бесстыдной страсти. Прокула, напротив, будучи язычницей, имела открытое сердце для всего истинного и доброго.

Она видит необыкновенный сон, принимает его за откровение небесное и спешит, даже вопреки отечественному закону, не позволявшему женам вмешиваться в дела мужей – правителей, спасти Праведника от смерти. Различие религий, которое, к несчастью, так часто удаляет людей друг от друга, не препятствует ей искать спасения иудейскому Узнику.

Не напрасно приняла она сон свой за указание свыше. Если бы он был следствием одного воображения, то почему оно именно в ту ночь вызвало сочетание мыслей, настолько совпадающее с положением Пилата и Господа? Нет! Воображение скорее представило бы, что теперь для ее мужа настал удобный случай осуждением на смерть бедного Галилеянина приобрести выгодную дружбу синедриона. Но, видно, такая нечистая мечта не могла возникнуть в благородной душе Прокулы.

Невероятно, чтобы Клавдия Прокула принадлежала к числу иудейских прозелиток. Кем она могла быть обращена в иудейство? Такими ревнителями веры, какими Господь описывал фарисеев (Мф.23:15)? Но от этих наставников она не получила бы выгодного представления об Иисусе Христе и, наученная фарисеями, скорее всего согласилась бы поддержать их в борьбе против Праведника.

Вероятнее, что Прокула сама по себе имела благородный образ мыслей и чувствований и была достойна того, чтобы Промысел открыл ей волю свою, как некогда открывал ее и другим язычникам – Авимелеху (Быт.20:3), друзьям Иова и т. д. (Иов.20:7).

«Но что вышло из этого сна? – спросит кто-нибудь, – если он не был игрой фантазии? Предостережение пришло слишком поздно; оно не могло изменить, по крайней мере, не изменило хода дел».

Действительно, сон жены Пилатовой не изменил судьбы, ожидавшей Господа: и, может быть, если бы он мог изменить ее, то не был бы и послан; но, тем не менее, он был нужен и сделал свое дело.

Жена Пилата, конечно, не осталась равнодушной к дальнейшей судьбе Праведника, Который так сильно задел ее душу; она приняла участие в последующих событиях христианства, вступила в контакт с учениками Иисуса и уверовала в Него.

Предание, весьма древнее, утверждает, что Прокула, находящаяся в греческих святцах, – не кто иная, как жена Пилата, обратившаяся в христианство и претерпевшая мучения за имя Праведника, Которого не смогла спасти от казни.

Сам Пилат не остался глух к предостережению жены, хотя, к своему несчастью, и не последовал ее совету. Оно-то, вероятно, побудило его перед произнесением смертного приговора подтвердить свою уверенность в невиновности Господа таким выразительным действием, как умовение рук; оно-то побудило его торжественно назвать Праведником осужденного на смерть Узника: это выражение, очевидно, взято им у жены, которая так назвала Иисуса Христа.

Такое свидетельство о невиновности Иисуса Христа из уст судьи – язычника служит к чести христианской религии, заграждает уста врагов Иисусовых и впоследствии могло подействовать на сердце самих иудеев.

Кроме того, Промысел ниспосланием чудесного сна жене Пилатовой показал, что Он никогда не попускает человеку искушаться сверх сил (1Кор.10:13). Пилату предстояло величайшее искушение: для защиты невиновного Узника отказаться всенародно от наименования друга кесарева.

Совесть его, сама по себе слабая, без опоры на истинную религию неминуемо должна была пасть под тяжестью этого искушения. Между тем, Пилат до сих пор довольно верно, по-видимому, следовал ее слабому мерцанию. И вот, Промысел посылает ей подкрепление свыше. Пилат не воспользовался небесным вразумлением; но Промысел оправдал пути свои.

Без этого некоторые из нас, может быть, пожалели бы, что Пилат, сделавший столько попыток быть правосудным, в таких крайних обстоятельствах был предоставлен самому себе.

Господь среди обвинителей и судей Своих является в неподражаемом величии духа. Платон, может быть, узнал бы теперь своего праведника, изображением которого так полна была душа его, если б был свидетелем суда над Иисусом.

Теперь уже совершенно не приметно в Нем следов той кровавой, изнурительной борьбы с Самим Собой, которую Он испытал в саду Гефсиманском.

Теперь виден «лев от колена Иуды» (Откр.5:5), который, будучи связан невидимыми узами правосудия небесного, явился «агнцем, не отверзающим уст» (Ис.53:7), когда ведут его на заклание. Между тем как судьи и обвинители все приписывали себе, Господь взирает на них как на орудия, которыми управляет высшая сила. Духом, невидимо Он стоял на другом суде – на суде Отца, Который «освятил Его и послал в мир, дабы Он вознес телом Своим грехи рода человеческого» (1Пет.2:24).

Невидимый суд этот, происходивший в совете триипостасного Божества, касался уже не одного лица Иисусова, а всего мира, искупление которого принял на Себя Сын Божий. Здесь врагом Господа был князь тьмы, который был должен потерять владычество над родом человеческим (Ин.12:31–32), обвинителем – сама правда Божья, требовавшая удовлетворения за грехи людей, освобождаемых от смерти вечной.

Здесь – прежде сложения мира произнесен приговор, который теперь исполнялся перед лицом неба и земли. С этой божественной высоты что значил для Сына Божьего Пилат с его Преторией, синедрион с его лжесвидетелями, Ирод с его царедворцами?..

Зная, что чаша страданий не может мимо идти, Господь спокойно взирал, как она перед Его очами наполнялась до верха. Впрочем, святое молчание Его нимало не препятствовало правильности суда. Личным врагам Своим, первосвященникам и книжникам, Он дважды сказал более того, нежели они желали знать: что Он есть Мессия и что отныне они сами увидят в Нем Божественного Судию.

Их ослепление было виной, что они не обратили внимания на это грозное предостережение. Убийца Иоанна требовал чудес, а не слов, хотя не стоил ни того, ни другого.

Предтеча сказал уже ему все, что могло поселить в его сердце любовь к справедливости, и отсеченная в угождение Иродиаде глава его засвидетельствовала, чего должно ожидать от сердца Иродова. Пилат не получал ответа только тогда, когда спрашивал из любопытства, а не по долгу, и знал истину настолько, что, даже осуждая Иисуса Христа на смерть, принужден был своей совестью назвать Его Праведником.

Римский всадник уступил бы необходимости осудить Праведника, хотя бы слышал несколько самых красноречивых речей в Его защиту. «Уне, да един умрет за люди», было правилом более римского, нежели иудейского правления. Чтобы не допустить народ до возмущения, чтобы удержать титул друга кесарева, иудейский прокуратор не пощадил бы ни Демосфена, ни Цицерона…

Ответы Иисуса Христа судьям, при всей краткости их, постоянно выражают высшую мудрость. Сердцеведец видел состояние их совести и более с ней, нежели с лицами и вопросами их, соразмерял Свои ответы. Поэтому-то кое-что в словах Его может быть для нас не совсем понятно; что-то даже, судя по обстоятельствам, в которых они произнесены, может показаться как бы несоответственным, между тем как на самом деле все слова Господа были сильны и убедительны, как это лучше всего доказывает пример Пилата.

Самый внешний вид Господа, несмотря на мучения и поношения, без сомнения, отличался невыразимым величием и трогательностью. Если толпа народная была к Нему не столь чувствительна, как можно было ожидать, то потому, что, наущенная книжниками, распаленная злобой, не видела, можно сказать, сама себя.

Но посмотрите на судью-язычника! Каждый раз, как только он вступает в личную беседу с Божественным Узником, даже не получив ответа на свои вопросы, даже оскорбившись Его молчанием, всегда однако же возвращается к обвинителям с новым убеждением в невиновности Подсудимого.

Что заменяло для него в таком случае слова, брало верх над его самолюбием, как не кроткое величие чистоты и святости, сиявшее, несмотря на внешнее уничижение, в лице и взорах Богочеловека? Не то же ли самое обуздало и удержало от строгих мер и тетрарха галилейского, чье самолюбие так много страдало, не будучи удостоено ни одним словом в ответ на столько вопросов?..

Вообще, образ суда над Иисусом Христом со всей точностью показывает, как премудро Промысел управляет деяниями человеческими: как он, не нарушая свободы человеческой, приводит в исполнение свои судьбы через тех самых лиц, которые противятся этому исполнению.

По-видимому, все происходило случайно: каждый действовал по своей воле, даже по страстям, самым противоположным: сребролюбивый Иуда получает сребреники, честолюбивый синедрион мстит за оскорбленную гордость, прихотливый Ирод хочет видеть чудо, человекоугодливый Пилат страшится кесаря, грубые воины предаются насмешкам; между тем, «запечатлеваются видения и пророки, приводится правда вечная, истребляется помазание, град и святилище иудейское предобручаются разрушению» (Дан.9:24–26).

«Нет! – скажем и мы словами знаменитого витии-пастыря, – не человеки здесь ругаются Божьему величеству, Божий Промысел посмевается буйству человеческому, без нарушения свободы, заставляя его служить высочайшей своей премудрости.

Не лукавые рабы перехитряют Господа: всеблагий Отец не щадит Сына, чтобы не погубить рабов лукавых. Не вражда земная уязвляет любовь небесную; небесная любовь скрывается во вражду земную, чтобы смертью любви убить вражду и распространить свет и жизнь любви сквозь тьму и сень смертную. «Бог возлюби мир, и Сына Своего единородного дал есть, да всяк веруяй в Онь, не погибнет, но имать живот вечный».

Иллюстрация: «Что есть истина?». Христос и Пилат. Николай Ге. 1890

«Мы теперь будем всегда вместе, – говорил ему во сне оборванный философ-бродяга, неизвестно каким образом вставший на дороге всадника с золотым копьем. – Раз один – то, значит, тут же и другой! Помянут меня, – сейчас же помянут и тебя!»

Рами ЮДОВИН

Все верно, благодаря Иисусу, римский прокуратор Понтий Пилат навеки вошёл в историю.

Евангелия рисуют римского властителя, павшего жертвой обстоятельств, вынужденного под напором первосвященников и толпы отправить иудейского проповедника Иешуа гаНоцри на мучительную смерть. Авторы Нового Завета, (кроме откровенно антиримской книги Откровение, написанной в пылу праведного гнева, после страшных гонений на Церковь), как и знаменитый еврейский историк Иосиф Флавий, старались избегать острых углов, дабы выжить в жесточайшем мире, где любая критика римской власти расценивалась как призыв к неповиновению и наказывалась смертной казнью.
Христианские редакторы евангелия от Матфея полностью снимают вину с Пилата за казнь Иисуса:

«Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы. И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших » (Мф. 27:24-25).

Обсуждать навет автора этих строк о вине всего иудейского народа за смерть Иешуа, мы не будем. Достаточно сказать, что более 99.9% евреев живших в то время, не присутствовали на злополучной площади вмещающей несколько сотен человек. А дети тех, кто кричал: «распни» уж тем более не виноваты, так как каждый отвечает за свои грехи (книга пророка Иезекииля гл. 18).

Однако, стоит напомнить, что Иероним Стридонский, автор IV века, говорит о переводе евангелия от Матфея с еврейского на греческий, и вероятно, именно в процессе перевода, возникли столь откровенные антиеврейские пассажи, очень характерные именно для третьего-четвертого века н. э. Оригинал же, чтобы не выявлена ложь был уничтожен.

«В евангелии, которым пользуются эбиониты и назареи, и которое мы недавно перевели с еврейского на греческий, и которое многими почитается подлинным (евангелием) Матфея, человек с высохшей рукой назван каменщиком, который обратился с мольбой о помощи такими словами): Я был каменщиком и зарабатывал на жизнь своими руками, я прошу Тебя, Иисусе, возврати мне здоровье, чтобы я не просил с позором милостыни » (Иероним. Com. in Natth. 12.13).

Однако, вернемся к нашему герою, пятому прокуратору Иудеи и Самарии — Понтию Пилату. Согласно сообщению Иосифа Флавия, новоявленный прокуратор решил «начать с демонстрации своего презрения к еврейским законам». Он приказал внести штандарты с изображением кесаря в Иерусалим. На дело пошёл как «тать ночью», не желая излишнего возмущения жителей Иерусалима. Как ни странно, иудейские старейшины проявили изрядное благоразумие и удержали народ от насильственных действий. Иудеи попытались объяснить прокуратору, умоляя его отказаться от нарушения status quo, положение которого присуждало даже римского гражданина нарушившего святость Храма, зашедшего на священную территорию (250 × 250 м) — предать смерти. Две таблички на греческом и латинском языках с предупреждением неевреям, что под страхом смерти запрещено подниматься на Храмовую гору, были обнаружены в Иерусалиме в 1870 г. и 1936 г. По иронии судьбы, теперь самим евреям крайне нежелательно подниматься в святое место.

Итак, народ пришел в резиденцию прокуратора в Кейсарии и разместился на стадионе, который неплохо сохранился до наших дней. Иудеи почти за две тысячи лет до знаменитого Ганди оказали оккупантам пассивное сопротивление: на угрозу предать их смерти, они «обнажили шеи и ответили, что скорее умрут, чем допустят поругания своих святых и мудрых законов». Прокуратор не отдал приказ рубить головы демонстрантам. Флавий пишет, что «Пилат не мог не восхититься верностью евреев своему закону и приказал вернуть штандарты в Кейсарию». Трудно поверить сообщению историка о восторге Пилата перед кротостью евреев и готовностью уступить толпе, сорвавшей его план. Понять Флавия можно – он хотел показать смирение и мудрость своего народа. Но факт остается фактом – Пилат распорядился убрать из святого города римские штандарты. Может он получить совет не обострять отношений с туземцами, так как Иерусалим находился на гране восстания.

Пилат еще раз повторил попытку навязать иудеям чуждые правила. Филон Александрийский рассказывает о письме Агриппы к императору Гаю по прозвищу Калигула. Пилат повесил в Иерусалиме на дворце Ирода «золотые щиты с надписями», которые почему-то оскорбили евреев: делегация во главе с четырьмя принцами из семьи Ирода просят не доводить евреев до мятежа и не пользоваться Тиберием как предлогом для оскорбления еврейского народа. Они требуют у Пилата предъявить полномочия для его действий и угрожают апеллировать к своему императору, которого многозначительно называют своим господином. Эта угроза обеспокоила Пилата, опасавшегося, что о его злодеяниях станет известно Кесарю.

«Одним из людей Тиберия был Пилат, ставший наместником Иудеи, и вот, не столько ради чести Тиберия, сколько ради огорчения народа, он посвятил во дворец Ирода в Иерусалиме позолоченные щиты; не было на них никаких изображений, ни чего-либо другого кощунственного, за исключением краткой, надписи: мол, посвятил такой-то в честь такого-то. Когда народ все понял - а дело было нешуточное, то, выставив вперед четырех сыновей царя, не уступающих царю ни достоинством, ни участью, и прочих его отпрысков, а также просто властительных особ, стал просить исправить дело со щитами и не касаться древних обычаев, которые веками хранились и были неприкосновенны и для царей, и для самодержцев.
Тот стал упорствовать, ибо был от природы жесток, самоуверен и неумолим; тогда поднялся крик: "Не поднимай мятеж, не затевай войну, не погуби мира! Бесчестить древние законы - не значит воздавать почести самодержцу! Да не будет Тиберий предлогом для нападок на целый народ, не хочет он разрушить ни один из наших законов. А если хочет - так скажи об этом прямо приказом, письмом или как-то иначе, чтобы мы более не докучали тебе, избрали бы послов и сами спросили владыку".
Последнее особенно смутило Пилата, он испугался, как бы евреи в самом деле не отправили посольство и не обнаружили других сторон его правленья, поведав о взятках, оскорбленьях, лихоимстве, бесчинствах, злобе, беспрерывных казнях без суда, ужасной и бессмысленной жестокости. И этот человек, чье раздраженье усугубило природную гневливость, оказался в затруднении: снять уже посвященное он не отваживался; к тому же он не хотел сделать хоть что-нибудь на радость подданным; но вместе с тем ему были отлично известны последовательность и постоянство Тиберия в этих делах. Собравшиеся поняли, что Пилат сожалеет о содеянном, но показать не хочет, и направили Тиберию самое слезное письмо. Тот, прочитав, как только не называл Пилата, как только не грозил ему! Степень его гнева, разжечь который, впрочем, было непросто, описывать не буду - события скажут сами за себя: Тиберий тотчас, не дожидаясь утра, пишет Пилату ответ, где на все корки бранит и порицает за дерзкое нововведенье, и велит безотлагательно убрать щиты и отправить их в Цезарею, ту, что стоит на побережье и названа в честь твоего деда, а там посвятить в храм Августа, что и было сделано. Тем самым ни честь самодержца не была поколеблена, ни его обычное отношение к городу » (Книга I: "О посольстве к Гаю" 38).

Теперь вернёмся к суду над Иисусом. Проповедник был арестован, скорее всего, не римскими легионерами, а храмовой стражей, допрошен в доме Ханана (Анны). Этот первосвященник заслужил среди евреев дурную славу:

«Проклятье на дом Боэфа; проклятье на их копья!
Проклятье на дом Ханана (Анны); проклятье на его ехидное шипение!
Проклятье на дом Канферы, проклятье на их красивые перья!
Проклятье на дом Исмаила бен (сына) Фаби, проклятье на кулаки их!
Ибо они — первосвященники, и сыновья их в сокровищнице (заведуют деньгами).
И зятья их среди правящих,
И слуги их побивают людей кольями » (Аггадическое сказание).

Во время допроса в доме первосвященника, судя по евангелиям, Иисуса попытались обвинить в осквернении Храма, однако доказать вину не удалось, поэтому проповедник был передан на суд римского префекта, ибо многие слышали как Иисуса называли: «Царь Иудейский», что являлось преступлением перед Римом.
Согласно сообщениям древних иудейских историков, Понтий Пилат был жестоким, упрямым человеком, не брезговавшим взятками, казнивший несчастных без суда и следствия.

Как бы он поступил с человеком, которого лояльные Риму иудейские первосвященники обвинили в непризнании полномочий Кесаря? Мог казнить, а мог если вина не доказана — отпустить? Нечто подобное произошло спустя тридцать лет с другим проповедником. Некий человек по имени Иешуа (интересное совпадение) возвещал, что Бог разрушит Иерусалим и Храм. Еврейские власти арестовали этого возмутителя спокойствия, и передали римскому прокуратору, который бичевал Иешуа, однако отпустил, посчитав проповедника за юродивого:

«Еще знаменательнее следующий факт. Некто Иешуа, сын Анана, простой человек из деревни, за четыре года до войны, когда в городе царили глубокий мир и полное благоденствие, прибыл туда к тому празднику, когда по обычаю все иудеи строят для чествования Бога кущи, и близ храма вдруг начал провозглашать: "Голос с востока, голос с запада, голос с четырех ветров, голос, вопиющий над Иерусалимом и храмом, голос, вопиющий над женихами и невестами, голос, вопиющий над всем народом!" Денно и нощно он восклицал то же самое, бегая по всем улицам города. Некоторые знатные граждане в досаде на этот зловещий клич схватили его и наказали ударами очень жестоко. Но не говоря ничего в свое оправдание, ни в особенности против своих истязателей, он все продолжал повторять свои прежние слова. Представители народа думали как это было и в действительности, что этим человеком руководит какая–то высшая сила, и привели его к римскому прокуратору, но и там, будучи истерзан плетьми до костей, он не проронил ни просьбы о пощаде, ни слезы, а самым жалобным голосом твердил только после каждого удара: "О горе тебе, Иерусалим!" Когда Альбин так назывался прокуратор допрашивал его: "Кто он такой, откуда и почему он так вопиет", он и на это не давал никакого ответа и продолжал по прежнему накликать горе на город. Альбин, полагая, что этот человек одержим особой манией, отпустил его » (Иуд. Война кн. 6. Гл. 5:3).

Марк и Матфей сообщают, что Пилат: «Иисуса, бив, предал на распятие» (Мк. 15:15; Мф. 27:26).

Допустим, что Пилат симпатизировал Иисусу, зачем тогда отдал приказ избить его до полусмерти, а потом еще предать лютой, мучительной казни?

Может, евангелисты всё-таки правы, и Пилат посчитал преступление Иисуса не заслуживающее мучительной смерти? Хватит с него и наказания римской плетью многохвосткой с вплетёнными в неё утяжелителями, терзающей плоть до костей? А после экзекуции (если выживет) намеревался освободить Иисуса, но вняв требованиям толпы неудовлетворённой недостаточным наказанием – отдал приказ казнить проповедника.
«И Пилат решил быть по прошению их» (Лк. 23:24).

Иоанн подробно рассказывает о суде над Иисусом. Евангелист сообщает, что Пилат желая спасти Иисуса от смерти, наказывает проповедника и выводит избитого, окровавленного человека к первосвященникам и толпе, надеясь, что конфликт исчерпан. Однако, увидев того, с кем толпа связывала чаяние на освобождение, в таком плачевном состоянии, вознегодовала. Первосвященники пригрозили Пилату донести случившееся до кесаря, ведь согласно римским законам Иисус должен быть распят как государственный преступник. И лишь поэтому прокуратор отдает приказ казнить проповедника.

В принципе, традиция в некоторых особых случаях внимать требованию толпы могла существовать, гладиаторские игры – яркий пример, когда от воли толпы зависит кому жить, а кому умирать.

Почему Синедрион, затеявший разбирательство, кстати, в нарушение существующих иудейских правовых норм передал Иисуса властям Рима? Ведь Суд имел полномочия казнить, вспомним Стефана обвиненного в богохульстве, убийство брата Иисуса Иакова. Более того, Иисуса могли убить по приказу тетрарха Ирода, который по словам фарисеев желал его уничтожить (Лк. 13:31). Однако Ирод не только не предал смерти Иисуса, но даже не наказал.

Возможная причина – Иисус добыча Рима.
Назначение кого-либо царем Иудеи по законам римской империи являлось неотъемлемой частью прав кесаря. Сенатским указом был назначен царем Ирод Великий по предложению Октавиана Августа, позднее царь Агриппа по указу императора Клавдия. Всякий, кто без одобрения императора объявлял себя царем, считался нарушителем главного закона империи – «Об оскорблении величества» (закон Октавиана Августа) и подлежал пытке, чтобы подсудимый сознался, выдал товарищей. Далее следовала казнь через распятие – ибо меньшей меры наказания этот закон не знал.

«Ибо он уже восстановил закон об оскорблении величия, который, нося в былое время то же название, преследовал совершенно другое: он был направлен лишь против тех, кто причинял ущерб войску предательством, гражданскому единству - смутами и, наконец, величию римского народа - дурным управлением государством » (Тацит. Анналы. Книга I 72).

В докладе императору Траяну (111-113 гг. н. э.) от одного из римских судей, Плиния Младшего из Малой Азии сообщаются интересные подробности о борьбе со «зловредным суеверием»:

«Я спрашиваю их, исповедуют ли они христианство. Если они признаются, я повторяю вопрос еще два раза и объясняю, что преступление это карается смертью. Если они и тогда не отказываются от своей религии, я приказываю их казнить. Тех же, кто отрицает, что они христиане или когда-либо были христианами, и повторяют за мной заклинания богов и поклоняются твоему, император, образу, совершая возлияние вина и благовоний, и под конец, проклинают Христа, т. е. тех, кто делают то, что ни один христианин не согласился бы делать даже под пыткой, я оправдываю и отпускаю. Тех же, кто сначала признался в принадлежности к христианству, а потом отказался от своих слов, — этих я подвергаю пытке, чтобы узнать правду».

Некоторые историки утверждают, что не существовало два наказания сразу, либо избиение либо казнь, одно или другое, поэтому сообщение Луки о попытке Пилата спасти Иисуса заслуживает доверия.

Однако, это не совсем так, в римском праве, были приняты два вида бичевания.

Первый - следственное бичевание: пытка, чтоб заставить обвиняемого говорить правду. «Судебный процесс без бичевания считался исключением из общего правила». Второе бичевание - часть общего наказания по приговору.
Законы XII таблиц повелевали «заключить в оковы и после бичевания предать смерти того, кто поджигал строения или сложенные около дома скирды хлеба, если [виновный] совершил это преднамеренно. [Если пожар произошел] случайно, т.е. по неосторожности, то закон предписывал, [чтобы виновный] возместил ущерб, а при его несостоятельности был подвергнут более легкому наказанию» (Гай, I. 9. D. XLVII. 9).

Вполне возможно, что подобное правило распространялось не только на поджигателей, но и на оскорбителей величия императора.

Могла ли быть пытка по отношению к Иисусу? Вполне. Пилат спрашивает: «Ты Царь Иудейский?» (Ин. 18:33). Иисус как настоящий еврей отвечает вопросом на вопрос: «От себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне?» (Ин. 18:34).
Такой ответ ясности не вносил, поэтому за ним могла последовать пытка о которой умолчал Иоанн.

В письме Павла к Тимофею, говорится об исповедание веры Иисусом перед Понтием Пилатом. Апостолу было известно о каком-то разговоре между Иисусом и Пилатом, вследствие которого проповедник не отказавшийся от своих убеждений был распят.

«Веди достойную битву веры, овладей вечной жизнью, к которой ты был призван! Ведь ты достойно исповедал свою веру перед многочисленными свидетелями. И теперь я заклинаю тебя Богом, дающим всему жизнь, и Христом Иисусом, который достойно засвидетельствовал ту же веру перед Понтием Пилатом » (1- Тим. 6:12-13).

Вполне возможно, Иисус желал объяснить префекту, что не претендует на светскую власть: «Царство мое не от мира сего» — и приводит доказательство: «Если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня» (Ин. 18:36). Иисус не отрицает того, что Царь, но не этого мира, потому что никто из подданных за него не вступился.

Однако для Пилата такое откровение могло служить приговором, потому что Иисус, своими словами претендовал на божественные царственные полномочия, которыми обладал только император и никто другой.

Пилат повторяет вопрос во второй раз звучащий как приговор: «Итак, ты Царь?» Иисус отвечает: «Царство мое есть царство истины». На что Пилат совершенно не вникнувший в слова Иисуса говорит с оттенком пренебрежения: «Что есть истина». Объяснять уже не имеет смысла – Иисус как в случае с Иродом прокуратору не отвечает.

Евсевий Кесарийский христианский историк (ок. 263-340 гг. н. э.) обвиняет в смерти Иисуса именно Понтия Пилата, называя действие прокуратора — злодейским. Евсевий сообщает о самоубийстве Пилата при императоре Гае (Калигуле) (37–41 гг. н. э.), ссылаясь на неких греческих писателей:

«Стоит обратить внимание, что тот самый Пилат, живший во времена Спасителя, впал, по преданию, при [императоре] Гае в такие беды, что вынужден был покончить с собой и собственной рукой наказать себя: Божий суд, по-видимому, не замедлил настигнуть его. Это рассказывают греческие писатели, отмечавшие Олимпиады и события, происшедшие в каждую из них. Пилат же, наместник, который вынес обвинительный приговор в отношении Христа, после того как он вызвал и претерпел в Иерусалиме множество волнений, был подавлен такой тревогой, исходившей от Гая, что, пронзив себя собственной рукой, в скорой смерти искал сокращение мучений. Пилат не остался безнаказанным за свое злодейское преступление - убиение Господа нашего Иисуса Христа: он наложил на себя руки ».

Нелишне рассказать о значительной археологической находке, подтверждающей существование Понтия Пилата.

В 1961 г. во время раскопок в Кесарии (Израиль), проводившихся итальянскими археологами, на территории античного театра был найден обломок гранитной плиты с латинской надписью, содержащей имена Тиберия и Пилата. Надпись, состоящая, по всей видимости, из четырех строк, сильно повреждена временем; первые три строки сохранились частично, последняя же строка уничтожена почти полностью, - там едва читается одна буква.

Фото: BRBurton | Википедия

. . . . . . . . . .]STIBERIEVM

PON]TIVSPILATVS

PRAEF]ECTVSIVDAE . . .

По мнению А. Фрова, первую строку можно восстановить как s(ibus) Tiberieum - «Цезарейский, т. е. Кесарийский Тибериеум», во второй строке перед именем tius Pilatus стояло так и оставшееся неизвестным нам его личное имя (praenomen), в третьей строке читается его должность: ectus Iudae - «префект Иудеи», в четвертой восстанавливается буква «Е», которая входила в некое слово, например, [d]e. Судя по всему, это посвятительная надпись, установленная римским наместником в так называемом Тибериеуме, культовом сооружении в честь императора Тиберия, которое находилось перед зданием театра. Стоит обратить внимание на стоящий в надписи титул «префект Иудеи». До открытия Кесарийской надписи считалось, что судья Иисуса был прокуратором. Именно так он называется в Анналах Тацита. В Евангелиях он называется правителем. Иосиф Флавий называет его то правителем, то уполномоченным, управляющим.

В современной Евангелиям греческой литературе термин префект - быть облеченным военной властью наместником императорской провинции (praefectus civitatis). Что касается термина «управляющий» он нередко обозначал императорского прокуратора - procurator Caesaris, уполномоченного по налоговым сборам. Обе эти должности занимали лица из сословия всадников. Поскольку Иудея не была самостоятельной провинцией, а входила в качестве отдельной области в сенатскую провинцию Сирии, то Пилату более подходила должность прокуратора. Однако ввиду особой военно-политической ситуации в Иудее Пилат мог быть наделен также функциями префекта.

Суд над Иисусом Христом – реальное историческое событие, оказавшее беспрецедентное влияние на ход мирового развития. Но вот уже около 2000 лет он остается «самым известным неизвестным судом». Почему Иисус осужден сначала иудейским синедрионом, а затем римским прокуратором Понтием Пилатом, какие противоречия содержатся в евангельских описаниях суда?

Правовое исследование всех известных обстоятельств этого процесса предпринял в своей новой книге «Трибунал для Иисуса» судья в отставке, начальник аналитического отдела ВАС РФ действительный государственный советник юстиции 3-го класса Вячеслав Звягинцев.

Самый известный неизвестный суд

Вячеслав Звягинцев является автором широко известной в юридическом сообществе книжной серии «Двуликая Клио: версии и факты» о громких судебных процессах - «Трибунал для академиков», «Трибунал для флагманов», «Трибунал для сталинских соколов» и «Война на весах Фемиды», выпущенной московским издательством «ТЕРРА-Книжный клуб» в 2006-2009 годах.

Под занавес 2011 года постоянная аудитория писателя-историка получила продолжение серии. Интерес к теме суда над Спасителем и его казни в пятницу 7 апреля 30 года нашей эры со временем только возрастает, а неразрешенных вопросов, возникающих после прочтения евангельских текстов, по-прежнему, остается больше, чем ответов на них. Судья в отставке решил восполнить эти пробелы.

«Суд над Иисусом – реальное историческое событие. Причем беспрецедентное по своему значению и последствиям. И уж судей-то оно должно было интересовать. Однако они, как и большинство людей, имеют о нем смутное представление, - рассказал Вячеслав Звягинцев в интервью книжному клубу «Кнгиговек» накануне выхода в свет книги («Трибунал для Иисуса» в онлайн-магазине). - Процесс Иисуса до сего времени остается самым известным неизвестным судом. Ряд ключевых вопросов практически не исследован. Убежден, что выяснение всех обстоятельств послужит ответом, почему Иисус был осужден вначале иудейским синедрионом, а затем Понтием Пилатом, позволит снять некоторые противоречия, которые находят в евангельских описаниях этого уникального события…»

Если все написанное об Иисусе представить, по образному выражению Звягинцева, в виде безбрежного океана, то число правовых исследований и публикаций о самом процессе – лишь капля в нем. Те немногие юристы, которые подступали к теме суда над Иисусом, его казни и воскресения, чувствовали себя на этом пути первопроходцами, блуждающими по Terra Incognita.

Дело о «заочной реабилитации Йешуа из Нацерета»

Израильский юрист Хаим Коэн (1911-2002) констатировал, что «книги, написанные юристами [об Иисусе Христе], почти отсутствуют». «Это удивительно: в истории человечества не было судебного процесса, имевшего такие значительные последствия, как этот. И все же ни один процесс не содержал столь далеко идущих признаков судебной ошибки, не было судебного процесса, отзвуки которого не потеряли бы своей силы даже по истечении двух тысячелетий. И ни один процесс не был освещен так неудовлетворительно и неполно», - писал Коэн.

Сам он, будучи молодым юристом, получил от председателя Верховного суда только что созданного государства Израиль неофициальное, но экстраординарное поручение - «принять к рассмотрению дело о реабилитации Йешуа из Нацерета». По результатам этого дела Коэн написал книгу «Суд над Иисусом из Назарета» (на русском языке специалистам она известна под названием «Иисус: суд и распятие»). Обращаясь к заседанию синедриона, описанного в Евангелиях, собравшегося в нарушение всех существовавших норм иудейского закона - вне особого помещения, ночью и в канун праздника Песах, автор труда выразил свое мнение, что лишь одна причина могла побудить первосвященника созвать ночное заседание синедриона у себя дома: предотвратить казнь римлянами Иисуса.

Вывод Коэна был таким: реабилитации обвиняемый Йешуа из Нацерета по закону не подлежит. По еврейскому праву, как утверждал Коэн, Йешуа не был и не мог быть осужден, а потому в рамках еврейской юрисдикции реабилитирован быть не может. По римскому же праву он, несомненно, совершил правонарушение - оскорбление величия, которое ему инкриминировал прокуратор Понтий Пилат, и осужден в соответствии с тогдашним имперским законом. Коэн назвал наказание жестоким, несправедливым, но - юридически неотменяемым.

Однако версия израильского юриста после выхода труда не раз подвергалась серьезной критике других исследователей, считающих, что многие основополагающие выводы Коэна с юридической точки зрения необоснованны. К их числу принадлежит и автор книги «Трибунал для Иисуса» Вячеслав Звягинцев.

Свидетельства четырех евангелистов по правилам юридических доказательств

Не менее известен и другой, более ранний труд о достоверности информации о жизни Иисуса, суде над ним, смерти и воскресении - «Исследование свидетельств четырех евангелистов по правилам юридических доказательств», написанный в 1864 году одним из основателей юридического факультета в Гарварде, общепризнанным авторитетом по определению надежности доказательств Саймоном Гринлифом (1783-1853).

После изучения четырех Евангелий с юридической точки зрения Гринлиф пришел к выводу, что, по своему типу, свидетельства очевидцев, данные в четырех Евангелиях, совпадают, но, в то же время, отличаются наличием или отсутствием некоторых деталей и могут считаться надежными, независимыми источниками, и быть принятыми в суде в качестве убедительного доказательства. «Если бы все Евангелия содержали точно ту же информацию с теми же подробностями, написанными с той же перспективы, то это свидетельствовало бы о сговоре, то есть о том, что их авторы заранее договорились о составлении одинаковых историй для создания видимости надежности, - утверждал Гринлиф.

Различия между Евангелиями, а иногда, на первый взгляд, даже очевидные несоответствия в деталях, говорят о независимой природе написанного. Таким образом, природа четырех Евангелий, совпадающих по информации, но различающихся в перспективе, количестве деталей и записанных событиях, свидетельствует о том, что информация, которую мы имеем о жизни и служении Христа, является фактически достоверной и надежной».

«По этому делу происходило два судопроизводства»

Свою лепту в правовое освещение события многовековой давности внесли российские толкователи Священного писания - историк церкви магистр богословия Александр Лопухин (1852-1904) и ныне здравствующий кандидат богословия священник Афанасий Гумеров (иеромонах Иов). «С судебной точки зрения судопроизводство над Иисусом Христом является необыкновенным, может быть, даже единственным в своем роде фактом, - писал в своем трактате «Суд над Иисусом Христом, рассматриваемый с юридической точки зрения« Лопухин.

История сохранила много судебных трагедий. Уголовные процессы вроде процессов Сократа, Карла I, короля английского и Марии Стюарт, всегда с чарующею силой привлекали к себе внимание людей. Но суд над Христом произвел большее впечатление на мир, чем все они вместе». По словам богослова, «он становится самою интересною задачей, какую только может представить история юриспруденции».

К каким же заключениям пришел Лопухин по итогам собственных исследований? Он, прежде всего, подчеркнул, что «по этому делу происходило два судопроизводства. <…> Иисус Христос был осужден на основании двойного обвинения в государственной измене. Он умер за то, что пред религиозным собором провозгласил себя Сыном Божьим и Мессиею Израиля, а пред мировым - светским судилищем - провозгласил себя Христом Царем».

«Строго говоря, был не один суд, а три - Синедриона, Ирода Антипы и Понтия Пилата»

Лопухин особое внимание уделил процессуальным нарушениям в действиях синедриона:

«I. Суд начался, продолжался и, как кажется, был кончен в течение одной почти ночи; свидетели против Обвиняемого были подысканы судьями, но свидетельские показания не могли быть приняты даже и такими судьями.

II. Суд начался перекрестными допросами, которых еврейский закон не дозволял, и окончился требованием собственного сознания, прямо запрещенным еврейскими толкователями закона.

III. За судом последовал двадцатью четырьмя часами раньше законного срока приговор, признавший богохульством заявления права на достоинство Исполнителя надежд Израиля. Такой суд не имел ни форм, ни добросовестности законного судопроизводства».

В свою очередь Гумеров в труде «Суд над Иисусом Христом» (в электронной версии – «Суд над Иисусом Христом. Богословский и юридический взгляд») подчеркивает, что «строго говоря, был не один суд, а три - Синедриона, Ирода Антипы и Понтия Пилата».

«Хотя окончательный приговор Иисусу Христу вынес Пилат, - пишет Гумеров, - несомненно, что главной силой в этом необычном судебном процессе был иерусалимский Синедрион, которому Рим оставил право осуждать на смерть за преступления против отеческих законов. Но решения Синедриона подлежали утверждению римским прокуратором, - пишет богослов. - Приговор, вынесенный ночью 7 апреля, не был окончательным, поэтому Иисус Христос с одного судебного заседания попадает на другое. Если бы вина обвиняемого была несомненна, то дело бы ограничилось двумя процессами».

Но Пилат, по мнению Гумерова, легко увидел «злонамерение тех, кто добивался смерти загадочного для него узника». Из затруднения он пытался выйти формально-юридически, отослав Иисуса Христа к Ироду Антипе, правителю Галилеи, которому также дано было право суда, так как осужденный Синедрионом проповедник был родом из его страны. Но тот не вынес никакого приговора и вернул узника Пилату, которому предстояло теперь определить окончательно судьбу подсудимого. «Итак, над Иисусом Христом в течение нескольких часов были совершены три суда и вынесены два приговора», - констатирует Гумеров.

«Суд не исследовал мессианские права Того, Кто назвал Себя Христом»

Гумеров останавливается и на различных нарушениях в действиях синедриона, которые «напоминали процедуру суда, но законной силы не имели». Можно отметить несколько из них, которые дополняют выводы Лопухина. Во-первых, после взятия под стражу без законного основания Иисус Христос сразу же был приведен на суд, минуя предварительное заключение, во-вторых, состав синедриона, собравшегося судить Спасителя, был неполным, в-третьих, участь Иисуса решали не только члены иерусалимского суда, хотя закон только им давал такое право [Гумеров имеет в виду слова апостола Марка о том, что «первосвященники со старейшинами и книжниками и весь синедрион составили совещание и, связав Иисуса, отвели и предали Пилату» (Мк. 15, 1)].

Кроме того, в основу принятого судебного решения не были положены показания свидетелей - лиц, обладавших точными и тождественными сведениями о поступках обвиняемого. Не были приглашены и свидетели защиты. Еще одно грубое правовое нарушение было в том, что суд не исследовал «мессианские права Того, Кто назвал Себя Христом».

27 нарушений судебной процедуры по Евангелиям или особый порядок судопроизводства?

Вячеслав Звягинцев - в сущности, первый российский юрист и судья, предпринявший попытку заполнить правовой вакуум, образовавшийся в деле Иисуса Христа. Погрузившись в правовые хитросплетения того времени и своеобразие древнееврейского права, автор «Трибунала для Иисуса» пришел к выводу, что на проведении полноценного юридического анализа сказывается нехватка доказательственной базы (здесь - совокупность доказательств, подтверждающих то или иное обстоятельство).

«В течение целого столетия после казни Иисуса лишь четыре нехристианских автора вскользь упомянули о Нем. Историки даже ввели понятие – «молчание века«, - говорит Звягинцев в интервью «Кнгиговеку». - И этот исторический парадокс далеко не единственный. Некоторым я попытался найти объяснение, опираясь на новозаветные тексты. Надо признать, что они предоставляют ограниченные возможности для юридического анализа, поскольку суд описан в них фрагментарно. Связывают это с тем, что евангелисты не являлись [его] очевидцами». Впрочем, автор фундаментального труда о суде над Иисусом предлагает будущему читателю свою версию фрагментарности описания процесса, явившуюся «объективным отражением скоротечности самого судебного процесса».

Практически все исследователи, аргументирует свою позицию Звягинцев, анализируя римские и древнееврейские законы, а также практику их применения в суде, приводят длинные перечни «грубейших нарушений», допущенных при рассмотрении этого дела. Например, специалист по Новому завету и античному иудаизму, автор биографии апостола Павла, протестантский библеист Эдуард Лозе из Германии (род. в 1924 году) насчитал в Евангелиях 27 нарушений судебной процедуры.

«Моя же позиция отличается от общепринятого подхода, - объясняет Звягинцев. - Представляется, что правильнее говорить не о допущенных нарушениях, а о применении трибуналом изъятий (исключений) из общих правил древнееврейского права по делам о богохульстве и идолопоклонстве. Как, впрочем, и об особом порядке судопроизводства, присущего римским трибуналам при рассмотрении дел об оскорблении величия».

Соблюдение синедрионом судебной процедуры, пусть даже в упрощенной форме, присущей чрезвычайному суду, не дает полного и ясного ответа на вопрос о законности и обоснованности самого приговора. Его синедрион мог вынести лишь при условии наличия вины в словах и деяниях Иисуса. Однако эта вина не была установлена в суде. Такую задачу, предполагает Звягинцев, судьи, вероятно, перед собой не ставили. Возможно, что как раз по этой причине они и прибегли к чрезвычайному закону.

Применительно к суду Пилата это более понятно, говорит далее автор книги. В подвластных Риму провинциях приговоры римских наместников основывались на нормах особого права, которые устанавливались «в отклонение от точного содержания общих норм» (Дигесты Юстиниана).

Их применение всегда являлось прерогативой трибуналов, которые руководствовались не общими правилами, а изъятиями из этих правил. «Однако мало кто знает, - подчеркивает Звягинцев, - что и в древнееврейском законодательстве существовали аналогичные нормы, действовали особые правила судопроизводства и даже допускалась внесудебная расправа над теми иудеями-вольнодумцами, которые отрицали Тору и подвергали тем самым опасности иудейское общество».

Презумпция виновности Иисуса

Автор «Трибунала для Иисуса» приходит к следующим выводам. Осуждение Иисуса при отсутствии состязательности и доказательств вины, особенности ареста, проведение суда в ночное время и в канун праздника, попытка использования судебной ловушки (тайного розыска), применение смертной казни, исходя из складывавшейся политической ситуации, свидетельствует о действии презумпции виновности и объективного вменения (наступление ответственности в силу опасного состояния личности, а не вины).

«Но даже в таких условиях, присущих чрезвычайному процессу, Иисуса не смогли осудить в рамках Моисеева закона, - считает Звягинцев. - Первосвященники вынуждены были пойти на фальсификацию, преследуя цель придать универсальность разработанной ими формуле обвинения, которая позволяла дело особой подсудности по древнееврейскому закону трансформировать в дело особой подсудности по римскому закону.

Эта формула давала возможность (в условиях судебного двоевластия в Иудее) расправиться с Иисусом не только на основании норм древнееврейского права, но и по римским законам, поскольку позволяла преобразовать подведомственные синедриону религиозные преступления (богохульник и лжепророк, подстрекавший людей к идолопоклонству) в преступления против интересов Рима (оскорбление величия)».

Звягинцев отмечает при этом, что, обвиняя Иисуса в нарушении Моисеева закона, синедрион мог и сам вынести приговор и даже привести его в исполнение, получив формальную санкцию Пилата. Однако, рассчитывая расправиться с Иисусом с помощью римской власти, иудейский суд сформулировал свой вердикт таким образом, чтобы инкриминируемые Иисусу деяния одновременно содержали признаки нарушений и Моисеева, и римского законов.

«Трибунал для Иисуса» – исследование, рассчитанное не только на юристов, говорит автор книги. Основная задача, которую он ставил перед собой - разобраться в теме самому и рассказать другим. Причем рассказать о сложных вещах понятным языком.

Описание суда Пилата над Иисусом приводится у всех четырёх евангелистов :

Евангелие	Описание суда
От Матфея (Мф. )	…и, связав Его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю… Иисус же стал пред правителем. И спросил Его правитель: Ты Царь Иудейский? Иисус сказал ему: ты говоришь. И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал. Тогда говорит Ему Пилат: не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя? И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился .
От Марка (Мк. )	Немедленно поутру первосвященники со старейшинами и книжниками и весь синедрион составили совещание и, связав Иисуса, отвели и предали Пилату. Пилат спросил Его: Ты Царь Иудейский? Он же сказал ему в ответ: ты говоришь. И первосвященники обвиняли Его во многом. Пилат же опять спросил Его: Ты ничего не отвечаешь? видишь, как много против Тебя обвинений. Но Иисус и на это ничего не отвечал, так что Пилат дивился .
От Луки (Лк. )	И поднялось все множество их, и повели Его к Пилату, и начали обвинять Его, говоря: мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем. Пилат спросил Его: Ты Царь Иудейский? Он сказал ему в ответ: ты говоришь. Пилат сказал первосвященникам и народу: я не нахожу никакой вины в этом человеке. Но они настаивали, говоря, что Он возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи до сего места. Пилат, услышав о Галилее, спросил: разве Он Галилеянин? И, узнав, что Он из области Иродовой, послал Его к Ироду, который в эти дни был также в Иерусалиме .
От Иоанна (Ин. )	Пилат вышел к ним и сказал: в чем вы обвиняете Человека Сего? Они сказали ему в ответ: если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе. Пилат сказал им: возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его. Иудеи сказали ему: нам не позволено предавать смерти никого, - да сбудется слово Иисусово, которое сказал Он, давая разуметь, какою смертью Он умрет. Тогда Пилат опять вошел в преторию, и призвал Иисуса, и сказал Ему: Ты Царь Иудейский? Иисус отвечал ему: от себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне? Пилат отвечал: разве я Иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал? Иисус отвечал: Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда. Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего. Пилат сказал Ему: что есть истина? И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нем .

Иисус Христос на суде Понтия Пилата

Иудейские первосвященники, осудив Иисуса Христа на смерть, не могли сами привести приговор в исполнение без его утверждения римским наместником. Как повествуют евангелисты , они после ночного суда над Христом привели его утром к Пилату в преторию , но сами не вошли в неё «чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху ».

По свидетельству всех евангелистов, основной вопрос, который Пилат задал Иисусу был: «Ты Царь Иудейский? ». Этот вопрос был обусловлен тем, что реальное притязание на власть в качестве Царя Иудейского согласно римским законам квалифицировалось как опасное преступление. Ответом на этот вопрос стали слова Христа - «ты говоришь », что можно рассматривать как положительный ответ, так как в еврейской речи словосочетание «ты сказал» имеет положительно-констативный смысл. Дав такой ответ, Иисус подчеркнул, что он не только по родословию имеет царское происхождение, но и как Бог имеет власть над всеми царствами. Наиболее подробный диалог Иисуса Христа и Пилата приводится в Евангелии от Иоанна (см. цитату выше).

Иисус Христос на суде Ирода Антипы

Поругание Иисуса Христа

После того как Пилат первый раз вывел Иисуса к народу, который потребовал Его казни, он, решив вызвать у народа сострадание ко Христу, повелел воинам бить Его . Иисуса отвели во двор и сняв с Него одежду били. Затем одели Его в шутовской наряд царя: багряницу (плащ царственного цвета), возложили на голову венок, сплетённый из терния («корону»), дав в правую руку трость, ветку («царский скипетр »). После этого воины стали насмехаться над ним - вставали на колени, кланялись и говорили: «радуйся, Царь иудейский! », а после плевали на Него и били тростью по голове и лицу (Мк. ).

Христос перед толпой

Пилат дважды выводил Иисуса к народу, заявляя что не находит в Нём никакой вины, достойной смерти (Лк. ). Второй раз это было сделано после Его истязаний, имевших целью вызвать жалость народа, показав что Иисус уже наказан Пилатом.

В словах Пилата «се, Человек! » видно его желание вызвать у иудеев сострадание к узнику, который после истязаний своим внешним видом не похож на царя и не представляет угрозы римскому императору . Сам вид Христа после поругания над ним стал исполнением одного из пророчеств 21 мессианского псалма : «Я же червь, а не человек, поношение у людей и презрение в народе » (Пс. ).

Народ ни в первый, ни во второй раз не проявил снисхождения и требовал казни Иисуса в ответ на предложение Пилата отпустить Христа, следуя давнему обычаю: « Есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам на Пасху; хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского? ». При этом, согласно Евангелию, народ ещё сильнее стал кричать да будет распят . Видя это, Пилат вынес смертный приговор - приговорил Иисуса к распятию , а сам «умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего ». На что народ воскликнул: «кровь Его на нас и на детях наших » (Мф. ). Умыв руки, Пилат совершил принятое среди иудеев ритуальное омовение рук в знак непричастности к совершаемому убийству (Втор. ).

Апокрифические сказания

«Суд Пилата »
(икона московской школы, XV век)

«Евангелие от Никодима» приводит ответ Иисуса на вопрос Пилата «что есть истина? » (вопрос согласно Евангелию от Иоанна остался без ответа): «Сказал Иисус: „Истина - от небес “. Сказал Ему Пилат: „А в земном истины нет? “ Сказал Иисус Пилату: „Внимай - истина на земле среди тех, которые, имея власть, истиной живут и праведный суд творят “».

Свидетелями в защиту Христа на суде выступают чудесно исцелённые им больные: расслабленный, слепорождённый, Вероника , жена кровоточивая; жители Иерусалима вспоминают чудесное воскрешение Лазаря . В ответ на это Пилат по случаю праздника предлагает народу отпустить на их выбор Христа или Варавву и в дальнейшем апокриф повторяет канонический евангельский текст, за исключением выведения Иисуса к народу после поругания.

В изобразительном искусстве

В иконографии Иисуса Христа существует его изображение после истязаний, одетого в багряницу и увенчанного терновым венцом . В таком виде он изображается перед толпой к которой его приказал вывести Пилат. От слов Пилата, сказанных народу, данный иконографический тип и получил своё название - Ecce Homo («се, Человек »).

Встречаются изображения где Иисус просто стоит перед Пилатом во время допроса, а также - сцены бичевания. К более редким сюжетам относятся композиции с Иисусом на суде Ирода Антипы.

Различным деталям при изображениях сцены суда придаётся символический смысл. Так сумрак вокруг трона Пилата символизирует мрак язычества, а яркий свет претории куда уводят Христа на поругание - свет христианской веры; собака у трона Пилата выступает символом нечестивости.

Персонажи

Понтий Пилат

Часто изображается сидящим на троне с атрибутами царской власти (в короне, диадеме или лавровом венке), которых он, как римский наместник, в действительности не имел. В сцене умовения рук Пилат изображается сидящим в судейском кресле, один слуга льёт ему воду на руки, рядом может изображается слуга передающей ему просьбу Клавдии Прокулы , его жены, или протягивающий свиток с её посланием.

Иисус Христос

Иконография зависит от того, в какой сцене изображён Христос: связанные руки характерны для его первого появления перед Пилатом, после суда Ирода Антипы на нём появляются белые одежды, после поругания - багряница и терновый венец.

Ирод Антипа

Всегда изображается в соответствии с его царским статусом, увенчанным короной и сидящим на троне. Рядом помещают фигуру воина с белыми одеждами, приготовленными для Христа.

См. также

Примечания

Ссылки

Майкапар А. Суд над Христом (Новозаветные сюжеты в живописи)
Аверкий (Таушев) , архиепископ. Руководство к изучению Священного Писания

Арест, суд и казнь Иисуса Христа → Иисус Христос с момента смерти до Воскресения
События	Страсти Христовы : Моление о чаше Арест Иисуса Христа Поцелуй Иуды Отречение апостола Петра Суд Пилата Бичевание Христа Крестный путь Распятие Христово Слова Иисуса на Кресте
Места	Гефсиманский сад Синедрион Голгофа
Иисус и ученики

Вконтакте

Суд Пилата входит в число Страстей Христовых.